Ведьмак и ведьмачка спустились со второй площадки.
– Когда они окажутся внизу, – зарычал Филин, – их можно будет окружить. Смело, парни! За оружие!
Геральт глянул на Цири. И чуть не взвыл от ярости, увидев в ее серых волосах беленькие, блестящие серебром прядки. И тут же взял себя в руки. Сейчас не время было злиться.
– Осторожнее, – сказал он глухо. – Ближе ко мне.
– Я всегда буду рядом с тобой.
– Внизу будет жарко.
– Знаю. Но мы – вместе.
– Мы вместе.
– Я с вами, – сказала Йеннифэр, спускаясь следом за ними по ступеням, красным и скользким от крови.
– Держаться! Держаться! – ревел Филин.
Некоторые из тех, что бегали за арбалетами, возвращались. Без арбалетов. И очень напуганные.
Из всех трех ведущих к лестнице коридоров донесся грохот выбиваемых бердышами дверей, звон железа и топот тяжелых шагов. И неожиданно из всех трех коридоров вывалились солдаты в черных шлемах, латах и плащах со знаком серебряной саламандры. Услышав громкие и грозные окрики, наемники Скеллена со звоном побросали на пол оружие. В менее решительных нацелились арбалеты, острия глевий и рогатины, их поторопили еще более грозными криками. Теперь послушались все, поскольку стало ясно, что черные солдаты прямо-таки сгорают от желания кого-нибудь прикончить и только ждут повода. Филин стоял у колонны, скрестив руки на груди.
– Чудотворная помощь? – проворчала Цири. Геральт отрицательно помотал головой. Арбалеты и копья нацелились и в них.
– Gideddyvan vort!
Nопротивляться было бессмысленно. От черных солдат было черно внизу, словно от скопища муравьев, а Геральт и Цири слишком устали. Но мечей не бросили. Аккуратно положили на ступени. Потом сели. Геральт чувствовал теплое плечо Цири, слышал ее дыхание.
Сверху, обходя трупы и лужи крови, показывая черным солдатам невооруженные руки, шла Йеннифэр. Тяжело уселась рядом, на ступени. Геральт почувствовал тепло и другим плечом. "Жаль, – подумал он, – что так не может быть всегда".
И знал, что не может.
Людей Филина связывали и выводили по одному. Черных солдат в плащах с саламандрами становилось все больше. Неожиданно среди них появились высокие рангом офицеры, которых легко было узнать по белым султанам и серебряной окантовке лат. И по уважению, с которым расступались перед ними.
Перед одним из офицеров, шлем которого был особенно богато украшен серебром, расступались с исключительным почтением. Даже с поклонами.
Именно он остановился перед застывшим у колонны Скелленом. Филин – это было видно даже в мерцающем свете лучин и догорающих в железных корзинах картин – побледнел, стал белым как бумага.