– А мне, представь, без разницы, какой меня выволокут. – Йеннифэр скинула туфли и быстро расстегнула платье. – Даже если это мое последнее купание, я не намерена бултыхаться в воде одетой.
Она стянула рубашку через голову и вошла в бассейн, энергично расплескав воду.
– Ну, Геральт. Что стоишь как вкопанный?
– Я забыл, насколько ты прекрасна.
– Быстро же ты забываешь. А ну, лезь в воду. Как только он оказался рядом, она тут же закинула ему руки на шею. Он поцеловал ее, гладя ее талию над водой и под водой.
– А это, – спросил он порядка ради, – подходящее время?
– Для этого, – замурлыкала она, погружая в воду одну руку и касаясь его, – любое время подходящее. Эмгыр дважды повторил, что нам торопиться не обязательно. Как ты предпочел бы провести отпущенные нам последние минуты? В стенаниях и плаче? Недостойно. В расчетах с совестью? Банально и глупо.
– Не об этом я.
– Так о чем же?
– Если вода остынет, – проворчал он, лаская ее груди, – разрезы будут болезненными.
– За удовольствие, – Йеннифэр погрузила другую руку, – стоит заплатить болью. Ты боишься боли?
– Нет.
– Я тоже нет. Сядь на край бассейна. Я люблю тебя, но, черт побери, нырять не хочу.
– О-хо-хо, – сказала Йеннифэр, откидывая голову так, что ее влажные от пара волосы расплылись по бордюру маленькими черными змейками. – О-хохо-хохошеньки...
***
– Я люблю тебя, Йеннифэр.
– Я люблю тебя, Геральт.
– Пора. Кликнем их?
– Кликнем.
Они кликнули. Сначала кликнул ведьмак, потом кликнула Йеннифэр. Потом, не дождавшись ответа, кликнули вместе:
– Ну-у-у-у! Мы готовы! Давайте нож! Э-э-эй! Черт побери! Вода же стынет!
– Ну так вылазьте из нее, – сказала Цири, заглядывая в ванную. – Они все ушли.
– Что-о-о?
– Я же сказала: ушли. Кроме нас троих, тут нет ни живой души. Оденьтесь. Голышом вы выглядите ужасно смешно.
***
Когда они одевались, у них начали дрожать руки. У обоих. С величайшим трудом они управлялись с пряжками, застежками и пуговицами. Цири болтала.
– Уехали. Просто взяли и уехали. Все, сколько их было. Забрали отсюда все, уселись на лошадей и уехали. Аж пыль столбом.
– И никого не оставили?
– Никогошеньки.
– Непонятно, – шепнул Геральт. – Это непонятно.
– Может, случилось что? – откашлялась Йеннифэр.
– Нет, – быстро ответила Цири. – Ничего. Она лгала.
***
Вначале она держала фасон. Выпрямившись, гордо подняв голову и сделав каменное лицо, она оттолкнула затянутые в перчатки руки черных рыцарей, смело и вызывающе взглянула на ужасающие забрала и нащечные прикрытия их шлемов. Больше они к ней не прикасались. К тому же их удерживало ворчание офицера, плечистого парняги с серебряными галунами на латах и белым султаном из перьев цапли.