Печенкин, сморщился, словно лимон укусил:
– Ох, и придурок, ты! Какое проникновение?! Моча в голову ударила? Мы здесь в гостях почти. Любые, подчеркиваю, любые действия с согласия финнов. Мля, дал же бог помощничка!
– Товарищ майор! Я что? Я ничего. Уж и инициативу проявить нельзя, – изобразил обиду на физиономии Спиногрызов. Печенкин злобно зыркнул на помощника:
– Тоже мне, энерджайзер, япона мать! Уймись!
Минут через семь вернул инспектор. Обычно невозмутимое лицо финна отражало смесь недоумения и легкой растерянности:
– Тут вот какая штука получается. Навестили мы квартирку. Судя по обстановке – явка.
– Что клиент? – заторопил Печенкин.
– Клиент на месте и скорее жив, чем мертв, – хмыкнул финн. Майор, хлопнув ладошками по толстым ляжкам, подскочил с лавки:
– Кто мертв? Ты что буровишь?
– Спокойно товарищ. Спит ваш Колибри. Что у них с девкой произошло, не понятно. На столе выпивка с закуской, а парень дрыхнет в кровати.
– Дрыхнет, говоришь? Ладушки. А, а девица? – Печенкин в волнении прошелся несколько шагов туда-обратно.
– Ведем парой машин. Это не девчонка, а черт в юбке. Выскочила из города и рванула по трассе, что петарда. Минут через сорок в Хельсинки въедет, – о чем-то размышляя, цедил финн. Майор глянул в упор:
– Про что медитируем?
Полицейский, почакав передними зубами, продолжал:
– В управе прогнали фото барышни через базу данных.
– И? – Печенкин не отрывал взгляда от собеседника.
– Что тянешь, дерьма в рот набрал!? – встрял в паузу Спиногрызов.
– Пшол вон! – гаркнул майор. От неожиданности помощник отскочил и часто-часто заморгал маленькими, как пуговички у гульфика, глазками.
– Даун, мать твою! Нам бы столько огородов, сколько у нас козлов, давно бы при коммунизме жили! – Печенкин еле сдерживал себя.
– Ну, дружище, давай, не тяни! Выкладывай сомнения. За моего, извини. В семье не без урода, – растянул он в узкую улыбку губы.
Уронив взгляд, финн буркнул:
– Да, ладно. Без обид, бывает.
Майор засуетился:
– Давай-ка присядем. Посидим рядком, да поговорим ладком.
Тот согласно кивнул. Русский решительно направился к скамейке. Плюхнувшись на лавку, он приглашающее похлопал рядом:
– Сидай хлопчик, будем думу думать. Как говориться: одна голова хорошо, но с туловищем лучше.
Быстров, умело орудуя ножом и вилкой, уминал румяный бифштекс, звучно прихлебывая золотистое пиво. Толстых обстоятельно докладывал, пытаясь избавиться от навязчивого ощущения глухой неприязни, исходящей от полковника. Из-за этого мысли слегка путались и, он сбивался, повторяясь.
Быстров, вытянув из запотевшего стакана остатки пивной пены, разочарованно крякнул. Оглядев опустошенную посуду, он поднял глаза: