«Значит скоро стемнеет, может быть пора устроиться на … ночлег?» – робко предложила Катя.
«Конечно, сударыня. Какой холм предпочитаете: справа или слева?» – язвительный тон свидетельствовал о крайней степени раздражения. Это было понятно, все устали, проголодались и хотели пить.
«Пусть будет справа,» – миролюбиво определилась Катя. Так и порешили. Сизая трава оказалась жесткой, её вытянутые, сухие листья ломались с громким хрустом, будто картофельные чипсы, но, разложив поверх неё куртки, можно было устроиться с комфортом. Руслан уснул почти сразу, даже во сне крепко сжимая мамину руку. Мужчины тоже вскоре засопели. Она же долго размышляла, лежа на спине и уставясь в низкое небо. Они сбежали от Алана. Здесь он их не найдет. В этом Катя была абсолютно уверена. А потому счастлива и спокойна, как ни странно это было в сложившихся обстоятельствах. Она гладила Русланчика по голове и тихо улыбалась своим мыслям.
Низкие, плотные облака неподвижно висели в небе, как бывает при затяжных, осенних дождях. Солнца видно не было, но из-за них пробивался розоватый свет, создавая впечатление раннего вечера. Не яркие, светящиеся столбы, как бывает, когда солнечный лучи вдруг находят прореху в, казалось бы, непроницаемой пелене облаков, а скорее равномерное сияние, но блеклое и тусклое, словно от малосильной лампочки в большом помещении. Темнота так и не наступила.
Никита открыл глаза оттого, что хотел жрать. Не кушать, что в его понимании означало не спеша, жеманно и церемонно отрезать малюсенькие кусочки мяса, используя один из полудюжины комплектов ножей и вилок, окружающих тарелку, с заложенной за воротник белоснежной салфеткой. Короче, как в старом кино про Шерлока Холмса. И не есть – это когда мама накладывает полную тарелку зажаренных до хрустящей корочки куриных окорочков, горку дымящейся картошки и дополняет все это парочкой соленых огурцов. А именно жрать, как с жадностью пожирал он пиццу, картошку-фри, биг-маки, лапшу быстрого приготовления и прочую снедь, с тех пор, как стал жить один в общаге. Казалось, чем больше её ешь, тем больше хочется. Сейчас жрать хотелось нестерпимо.
Воровато оглядевшись (все спят – порядок), он шустро потрусил за ближайший холм вроде как отлить (хотя это тоже было неотложным делом), но на самом деле оборвал нижние, темно-фиолетовые ягоды с одного из побегов и после минутного замешательства торопливо сунул их в рот. Блаженства не случилось, вкусными ягоды не были, но и противными тоже. Не кислые, не сладкие, не горькие – никакие, будто сырок кабачок грызешь, но по крайней мере сочные. А именно пить и хотелось больше всего.