Катя проснулась от страшного грохота. Земля содрогнулась, на мгновение исчезла из-под тела так, что девушка буквально зависла в воздухе, а потом больно ударила ее в спину. Катя успела распахнуть глаза, приподняться на локте и даже увидеть открытый в крике ужаса рот Эдуарда Петровича, но самого крика не услышала и понять ничего не успела. Могучая волна, взбежавшая на холм легко, будто спринтер, обрушилась на лагерь путников и вмиг снесла их вместе с пожитками, скинув в лощину между холмами и упав сверху, пенясь и шипя.
Волна немедленно ринулась на штурм следующего холма, но силенок у нее не хватило. Замерев на мгновение, вода отхлынула назад, снова накрыла барахтающихся людей с головой и, мгновенно успокоившись, растеклась во все стороны, унося с собой обломки сизых листьев. Сухая, серая пыль впитывала воду, словно губка, и на глазах превращалась в черную, липкую грязь.
Ошеломленная Катя, которую волна крутила и вертела, будто щепку, скатывая с холма, в ужасе думала только о том, что не успела схватить за руку Руслана. Сидя в луже черной грязи внизу и откашливая соленую воду, она крутила головой. В воздухе почти неподвижно висела туча пыли, сквозь которую с трудом просматривались очертания холмов. Малейшее дуновение ветра могло превратить ее в песчаную бурю, которая ослепила бы путников, забила их легкие легковесной чернотой, сбила с ног. Но ветров здесь не бывало, лишь вечный штиль, поэтому пыль, кружа в воздухе, неспешно оседала вниз. У Кати было стойкое ощущение, что её посыпают содержимым гигантского мешка от пылесоса.
«Руслан, Русланчик,» – истошно завопила Катя. Паника накрыла её волной куда сильнее той, что смыла с вершины холма. Катя встала на четвереньки и попыталась подняться на ноги. Черная грязь липла к рукам, словно жидкая карамель. Она медленно сползала с ладоней вниз, будто мед с ложки, и Катя никак не могла её стряхнуть. Девушка с трудом высвободила одну ногу, увязшую в трясине глубже, чем по щиколотку, и сделала шаг. Но вторую ногу вытащить не смогла, пошатнулась и упала. Грязь сочно чмокнула и залила её колени и ладони. Она схватывалась на глазах, словно клей, и Катя увязла в нем руками и ногами, стоя на четвереньках.
«Русланчик,» – в отчаянии кричала она, срывая голос.
«Мама, я здесь,» – послышалось неподалеку. Видимо, вода утащила Руслана дальше, за округлость холма, и видеть его Катя не могла.
«Мы здесь. Он в порядке,» – раздался голос Никиты. – «Только застряли, как в цементе. Прикольно.»