Кате оставалось лишь согласно кивнуть.
«Нафантазировать можно только что-то простое, досконально известное. Да и то, говорят, в основном чепуха получается, на настоящую вещь совсем не похожая. Вот даже с мандаринами сложно. Тут надо и вкус, и запах, и мягонько чтоб было, и пупырчато, и с кислиночкой. Непростое дело. А ты говоришь – оружие.»
«Да и неважно это,» – прервала старого солдата девушка. – «Все равно ничего не получилось. Проехали и забыли. Будем в рваных носках ходить.»
Угрюмо повернувшись ко всем спиной, Катя пошла к берегу озера и уселась, обняв колени. Андрей поймал дернувшегося было следом Никитку: «Не надо, дай ей побыть одной.»
«Андрей, а ты сам пробовал … творить?» – с некоторым недоверием оперируя новым понятием спросил Эдуард, чем вызвал целую волну смешков у аборигенов.
«Ну еще бы! Все пробуют, кто воображением не обделен. У некоторых даже получается … нечто,» – замялся он, подбирая подходящее слово. – «Я вот пробовал хлеб сделать – буханку черного с хрустящей корочкой.»
«И что?»
«И ничего. Получилось что-то вроде коровьей лепешки. Но запах был обалденный, как на хлебозаводе. Я студентом там подрабатывал. Почему-то запах проще всего вообразить, особенно простой, какой-нибудь съедобный.»
«А мы с Отто поначалу все махорку пробовали замастырить,» – подключился к разговору Никимчук под веселое хмыканье немца. – «Кажется, чего уж проще. Тыщу раз её курили. А все равно выходило не пойми что: то ли труха, то ли опилки. Только запах и получался.»
«А Люся, вон, розовое масло сотворить хотела, да еще духи фиалковые. И тоже не получилось. Говорят, жидкость нафантазировать проще, чем твердые предметы. Вода, спирт, чай или духи какие – все едино по консистенции.»
«Дядя Эдуард, мы тоже должны попробовать,» – с горящими глазами теребил мужчину за рукав мальчишка.
«Конечно, конечно,» – рассеянно ответил тот, посматривая на Катю.
Та, сердито надувшись, словно снегирь на обледеневшей ветке, по-прежнему сидела на берегу озера.
«Почему я чувствую себя виноватой? Как будто что-то обещала и не сделала, всех подвела. Что я им – чертов фокусник? Я не умею творить мандарины из воздуха,» – думала она. Но где-то глубоко внутри точил её червячок сомнения, глубокой занозой засели в голове слова Ивана Петровича. – «Я все делала неправильно. Нужно представить вещь во всех деталях.»
Катя закрыла глаза и попробовала представить мандарин: круглый, но чуть сплюснутый сверху и снизу, ярко-оранжевая неровная, пупырчатая шкурка, вдавленная внутрь на макушке, засохший темно-зеленый черенок с другой стороны, прослойка воздуха между легко отделяющейся кожицей и мякотью. Девушка представила плотно притиснутые друг к другу дольки, обтянутые тонкой кожицей. Что еще? Ах, да, аромат. Это проще всего. Катя вспомнила с детства знакомый запах Нового года: сосновая хвоя, горка мандаринов в хрустальном салатнике, шуршание фольги из оберток «Мишек на севере». Расстроенная Катя злилась и никак не могла собрать мысли в кучу. Девушка сердито потерла переносицу, сжала руками колени, глубоко вздохнула, закрыла глаза и попробовала снова.