если это действительно я. Зачем я ей такой нужен, жалкий маньяк. Она будет меня бояться, и правильно будет делать. Сколько мне еще придется сидеть в этой камере, хоть бы кого-нибудь подселили, а то в этой тишине я точно сойду с ума, или сделаю с собой что-нибудь. И поделом мне. А этот следователь, Пронин, он мне не верит. Ни одному моему слову. Я помню его. Конечно же я сразу вспомнил этого сыщика. Тот день запомнился мне в мельчайших подробностях. Его лицо впечаталось в мою память как буквы в новую книгу. Он мне не верит, он сделает все, чтобы обвинить меня, зачем ему искать настоящего убийцу, если у него под боком прекрасный кандидат на эту роль. А улики можно из чего угодно придумать, было бы желание. Надо его попросить о встрече с врачом, чтобы понять, отдаю ли я своим действиям отчет, когда нахожусь под действием прописанных мне пилюль. Может я вообще без сознания в эти моменты. Но тогда я бы об этом знал, ведь иногда провалы случаются и днем. Кто-нибудь должен был заметить человека в обмороке. Поэтому вряд ли. А как насчет ощущений? Ничего не чувствую. Ничего не изменилось. Ведь, если я убил, должно было прийти чувство удовлетворенности, наверное. Я же сдерживаю себя на протяжении многих лет. Я бы заметил странности и изменения в своем организме. Но ничего не поменялось. Тяга к убийствам так и осталась при мне, но, благодаря препаратам, снизилась, стала не такой навязчивой. Я уже не брежу по ночам о том, как бы прибить кого-нибудь в укромном уголке. Так зачем же я пошел бы и перечеркнул годы упорного сопротивления своей болезни. Будь проклят тот день, когда я решил прогулять школу и пошел в этот злополучный парк!"
Пока Саша Коновалов находился в камере заключения, Пронин, не теряя времени даром, решил провести обыск в квартире Коноваловых. Должен же был он спрятать где-то одежду убитой, если он является преступником. Вероятно, он выкинул ее где-нибудь. Но проверить все-таки стоило. Опять же перепачканная в кровь одежда могла быть в квартире, не выкинул же он собственную одежду. Как бы он объяснял отсутствие той или иной вещи жене, а женщины в этом плане очень щепетильны и знают наперечет все вещи своего супруга, тем более обычно их не так уж много. Пронин должен был собрать доказательную базу, чтобы Сашу Коновалова можно было обвинить в убийстве Мишиной. Без улик ни один суд не примет во внимание рассказ какого-то психиатра о том, что его пациент и есть тот самый злостный преступник и убийца. В суд нужно было идти с вескими доказательствами.
Войдя в квартиру Коноваловых, оперативники сразу приступили к обыску, не забыв взять в понятые соседей сверху. Лида стояла молча, держа в руках младенца, который играл с ее волосами. Вид у Лиды был растерянный, напуганный. Ее можно было понять, ведь она не верила ни единому слову оперативников. Она была уверена: Саша не способен на убийство, тем более с изнасилованием. Но и препятствовать обыску Лида не стала, еще раз показав своим поведением, что полностью доверяет своему мужу и ничего не собирается скрывать.