Да что такое!! Опять. Я никуда не уйду в этот раз! Но меня никто даже слушать не хотел, меня просто выволокли из помещения и отвели на верх. Дверь в подвал закрыли на ключ. Теперь наверху сидели только я Камилла, Патрик, солдаты, один из которых держал младенца-искру, судя по всему.
Слезы градом лились по моим щекам, я кинулась на Патрика снова.
– Что вы сделали с ним?? Да как вы могли допустить такое??!
Патрик сидел понуро, и даже не поднял на меня глаз.
Я посмотрела на Камиллу, но она тоже отвернулась, еле сдерживая слезы и кусая губы.
Патрик обратился к солдатам:
– Джошуа, бери людей и идите, отдыхайте, вы сильно устали, – потом посмотрел на солдата с младенцем. – Дай ребёнка мне и тоже уходи.
Все четверо ушли.
Не успели они выйти, как в комнату забежала русая низкая девушка, с круглым лицом и большими глазами.
– Папа, папочка??! – она посмотрела на Патрика, затем на ребёнка. – Доченька моя, крошечка моя бесценная… – она подбежала к Великому марлу и взяла у него из рук девочку, расцеловывая её бессчётное количество раз, затем налюбившись дочерью, тревожным голосом обратилась, как я поняла, к своему отцу. – Папа, что с Клаудом? Где он? Я слышала, что его ранили? Где он, папа ответь.
Патрик даже не поднял на дочь глаза, он опустил лицо на ладонь, и беззвучно зарыдал. Его спина подрагивала, руки дрожали.
– Папа? Его что убили? Он умер? – она тоже начала плакать. – Да ответь же мне наконец. – сквозь слезы сказала она.
– Я… не знаю… – дрожащим голосом сказал Патрик. – У него столько ран… врач мне сказал, что ему навряд ли помогут. Был бы он обычным человеком, то давно бы уже умер… – он опять заплакал. – Это я виноват… Это из-за меня все…Не надо было пускать его на это дело… я знал, как это опасно. Знаешь, что он сказал мне? Что он должен мне две жизни, мою и свою, и вернув мою внучку, один долг он выплатит! Ну что за мальчик такой! Ну что за неугомонный, своенравный!
Его дочь обняла его, захлёбываясь слезами на его плече.
– Он же мой сын! Он думает, что если не кровный, то я не смогу любить его полноценной отцовской любовью! Глупый пацан! Ну как он мне может быть не сыном?! С младенчества на моих руках рос! Я и тебя и его люблю одинаково!
– Папочка не плачь, пожалуйста. Ты же знаешь, что мой братик самый сильный. Папа, он справится.
Но я видела, что она это говорила для того, чтоб взбодрить отца… и нервничала не меньше него.
Входная дверь резко распахнулась, и в дом влетел Маркус, а следом за ним Урсула.
– Все совсем плохо? – с порога спросила она взволнованным голосом. Но заметив лица присутствующих с ужасом ахнула.