– Это только начало. Тебе ещё многое предстоит узнать.
– Что ты имеешь ввиду? Есть ещё что то, чего я не знаю?
– Всему своё время.
Больше мы не разговаривали с янтарным… Клаудом. Его имя очень ему подходило. Он задремал в какой-то момент. Я была благодарна ему за разговор, мне немного полегчало. Через часа четыре, на горизонте показалось два аэрокара. Один легковой, другой грузовой. Нас пересадили в фургон, оказали квалифицированную первую помощь и повезли в Муравейник.
Сектор 3. Гарнизон.
– И сколько дней мы должны пробыть тут?
Я сидела на кушетке в лазарете, и понуро свесив плечи, смотрела на Клауда. Он полулежал, разминая свои пальцы. Доктора должны были сделать ему операцию, нужно было изъять пули. Сейчас они все были в другой палате, подготавливаясь. Ему разрезали майку, сняли швы, которые наложили для первой помощи, оставили примочку. Он неудачно повернулся, и поморщился от боли.
– Один день. Подлатают и отпустят домой, – выпрямившись, он посмотрел на меня. – Как ты себя чувствуешь?
– Меня пару раз ударили, а чувствую себя, будто поезд проехался. Поражаюсь, как ты с дырой в животе можешь так преспокойно двигаться.
Он впарил в меня взгляд.
– Я быстро восстанавливаюсь, – уголки его губ слегка поползи вверх, и он снова сморщился, ухватываясь за бок. На повязке опять проступила кровь.
Я вскочила и подошла к нему.
– У тебя опять кровь, – я взяла со стола новую примочку, смоченную в каком-то растворе. Доктора сказали, менять марлю, если будет кровить.
Я села рядом с Клаудом, осторожно забрала из его рук окровавленную примочку, и приложила новую. Он хотел придержать её сам, но я не пустила.
– Не шевелись, ты постоянно крутишься. Дай лекарству сработать.
– Я в порядке, девочка.
– Ну как в порядке? С тебя кровь хлещет.
– Мне не в первой.
Он был так близко, я могла свободно рассмотреть его шрамы. На торсе штук восемь. Ну конечно, ему не будет впервой.
– Ты за собой лучше смотри, – он сел ровнее, и неожиданно для меня, аккуратно взял мой подбородок в руки. Повернул на свет. Я уже видела себя в зеркале, большой тёмный синяк красовался на моей щеке, а нижняя губа была глубоко рассечена и припухла. Он поцокал языком. – Такую красоту испортили.
Мои щеки вспыхнули, я подняла на него глаза, и сразу отвела взгляд.
– Останется шрам?
– Если будешь слушаться врачей, может и не останется.
Я убрала локон за ухо. Он проследил за моим движением и убрал свою руку.
Дверь распахнулась и в палату впопыхах залетела Камилла. Она была в униформе – длинный чёрный китель, юбка до середины колена и высокие шпильке.