– Суки! Охотники! Хана вам! – гулко доносится с пола, откуда поднимается человек в противогазе.
Одним движением срываю с лысой головы противогаз, тут же надеваю на себя и выдуваю попавший внутрь газ. Нагретая резина прилегает к коже, сквозь тусклые стекла маячит щетинистый подбородок, в него и наношу резкий удар. Треск ломающейся кости возвещает о правильно приложенной силе. Лысый толстяк обнимает ковер.
На широкой кровати в беспамятстве лежит молодая обнаженная девушка, белокудрые волосы разметались по черным атласным подушкам. Разорванная одежда раскидана по комнате, поднятые к резной спинке руки удерживают блестящие наручники.
На зеркальном столике человеческие головы!
Спустя два мгновения понимаю, что это головы манекенов с резиновыми масками на них. Последний похож на недавнего мужика, которого перевертень догнал на балконе.
Вот какое хобби у депутата – делать из резины лица своих жертв.
Тварь!
В зеркальном потолке отражается поднимающийся с пола человек, разбитые в кровь губы издевательски кривятся.
– Ты наш! Посмотри на свою руку, охотник! – толстяк указывает пальцем, похожим на сосиску, на мою рану.
– Никогда я не стану таким как ты, мразь! – удар в висок опрокидывает мужчину на пол.
– Не противься, дурак! Оставайся со мной, будешь правой рукой! – последние слова вырываются уже из мохнатой пасти.
«Будешь правой рукой, оставайся со мной». Я не знаю – как поступил бы на месте охотника…
Поражает скорость перекидывания – говорит человек, и миг спустя его фразу заканчивает огромный оборотень. Мощные пластины груди над бугристым поджарым животом, ноги как стволы у пятидесятилетних дубов, лапищи могут гнуть рельсы.
– Нет, тварь! Я никогда не стану таким, как ты! – повторяю и еле уворачиваюсь от быстрого удара.
Над головой пролетает лапа. В ответ втыкаю большим пальцем в подмышечную впадину. Тварь скулит и тут же ударяет другой лапой снизу вверх. Балетным па делаю полуразворот и втыкаю иглой в левый глаз, с легким хлопком разлетается глазной белок.
Оглушающим ревом забивает оба уха, перевертень мотает головой, и игла вылетает из глазницы. Не успеваю увернуться от очередного удара, и ребра взрываются обжигающей болью.
Сверху падает картина с какой-то толстой бабой. Ловлю за тяжелую раму и швыряю в беснующегося оборотня. Сам бросаюсь следом.
Перевертень отбивает картину в сторону, та разлетается на куски. Однако он тут же получает иглу во второй глаз. Обезумевший от боли слепой оборотень взвывает, подняв морду вверх, и я тут же вбиваю медное «яблочко» в разверзнутую пасть.
Со всей дури прикладываюсь обеими ногами о широкую грудь. Оборотня через окно выносит во двор.