– Может, схлестнемся? Чего зря языками-то по воздуху бить? – Сергей кидает в Иваныча шишкой.
– Да легко, давненько я тебя на лопатки не клал! – Иваныч ловит и бросает шишку обратно.
– Мужчины, а может, вы дома попробуете побороться? – я влезаю в перекидывание шишки, сбив её своим чешуйчатым снарядом, с ворохом искр обе падают в костер.
Я кожей ощущаю недовольные взгляды молодых берендеев – такое зрелище им обломал.
– Ну и зануда! И в самом деле – воспитанник Марии! Доедайте и тушите костер, задиры! Вам ещё вещи нести! – сплевывает подполковник.
Ребята недовольно урчат, но, под пристальными взглядами и точными бросками шишек, накидываются на остатки скромного завтрака. По-пионерски тушат костерок, аккуратно забрасывают землей и мхом – не дай бог останется один уголек, беды потом не миновать. Лесные пожары страшнее цунами.
– Запрягайте, хлопцы, коней! И харе вам спочивать! – поет густым басом подполковник. – Хватайте поклажу и вперед, до пробуждения Сидорыча немного осталось.
Ребята берут похудевшие рюкзаки, но, под укоризненными взглядами, меняют их на парашютные сумки. Мы же крепим рюкзаки на спинах и легкой трусцой бежим за молодыми берендеями. О месте ночлега напоминает небольшая кучка свежей земли, поверх костра, и примятый мох на месте лежки взрослых мужчин.
Тайга просыпается. Слышатся редкие пересвисты птиц, кукование кукушки, выматывающий писк комаров. Дым костра больше не отгоняет насекомых, и они летят тучей за убегающей группой. Толстенные стволы елей ракетами уносятся ввысь, неся в своих широких лапах смолистые заряды. Чахлые березки упорно тянутся вверх, несмотря на скудность пропускаемых солнечных лучей. Высокие сосны зонтиками раскидывают свою пышную крону, и пытаются поймать лучики солнца на кончик каждой иголочки.
Прыгали через поваленные деревья, скользили под влажными листьями кустов, которые порой окатывали целыми водопадами росы, если не успеешь остановиться, и потом грохотал довольный хохот взрослых берендеев, которые развлекались как дети. Их можно понять – вернулись в родные края, где выросли и возмужали, великая радость и детский задор всегда наполняет грудь при приближении к чему-то родному, близкому. И вместе с тем в отдаленном уголке таится легкая грусть оттого, что придется снова покидать этот родной край.
– Красотища-то какая! – на бегу горланит подполковник. – А я уже начал забывать, как прекрасна утренняя тайга. Телевизор мне природу заменил.
– Да уж, у нас хоть и красиво, но эта суровая красота постоянно мне снится по ночам! – кричит в ответ Иваныч.