Стены и потолок поддерживаются деревянными подпорками, на утоптанном полу иногда встречаются крупные доски. Ореол таинственности витает в затхлом воздухе, как в фильмах про старинные клады. Не хватает только воющего призрака с гремящими цепями.
– Забавный домик, даже с ходом подземным. А почему мы раньше сюда не приезжали?
– Раньше не нужно было, а теперь вот пригодилось. Это одна из тренировочных баз охотников, подобные раскиданы близ больших городов, чтобы обучать новобранцев, – отвечает тетя. – Почти пришли.
Проходим далеко, судя по затраченному времени. Тетя толкает деревянную дверцу, обитую железными полосами, та беззвучно отворяется. А я-то ожидал противного скрипа: или врут всё в фильмах, или тетя смазала петли перед моим появлением.
Ого, да тут целый бункер, тусклый свет трех ламп освещает четырехугольное помещение. Широкая скамья больше напоминает больничную банкетку – почти увидел сидящих бабушек в ожидании очереди. Возле неё большая деревянная кадушка с песком, в подобных красуются пальмы в гостиницах, или же плещутся в сказках говорящие щуки. Рядом стопка обшарпанных книг, сразу вспомнились техникумовские пары и сладкий сон на жесткой парте. Эх, как я тогда не понимал своего счастья… С крюков в подкопченном потолке свисают боксерские груши, три разносортных чучела щерятся в углу.
– Круто! Тут не то, что от оборотней – от атомного удара спрятаться можно, – присвистываю я.
– Как раз сейчас мы находимся под холмом Дмитрия Пожарского – по легенде воины шлемами натаскали землю, чтобы создать ему возвышение. И именно с этого холма началось освобождение Руси от польских захватчиков. Так что наливайся мужеством и храбростью от призраков героев! – прищелкивает языком тетя.
– А мне сегодня сон приснился, где поляки хорошие были, – вспоминаю я о своем сновидении.
– Нет плохих или хороших людей, есть различное воспитание и отношение к ним. Как человек воспринимает мир, так и будет поступать. Тебе ли это не знать, ты вон на все лыбишься, может, поэтому и жив до сих пор, – улыбается тетя Маша.
– Тетя Маша, так я смеюсь, чтобы не расплакаться!
– Осматривайся пока! Позже к тебе спущусь!
Тетя захлопывает дверь. В квадратной коробке с гладкими стенами остается едва слышное гудение тока, спешащего к лампам. Я подхожу к чучелам.
Опаньки! Старый знакомый!
Вылупившись налитыми кровью глазами, на меня скалится серый оборотень из ночного кошмара, лишь не хватает белого пятна на лобастой башке. Осматриваю его со всех сторон, шлепаю по блестящему носу, отчего чучело качается взад-вперед, а я в испуге отскакиваю. Смеюсь над собственным страхом и тут же обрываю смех – в замкнутом пространстве он звучит зловеще.