— Анализ энергетического выброса в момент образования червоточины, — внезапно сказал Гамма, — и мера выброшенной энергии с отрицательной плотностью, показывают теоретическую величину темпорального отклонения в чуть больше, чем тридцать два года.
— Что? — межпланетный сыщик Одиссей Фокс пытался стряхнуть воспоминания и осознать прозвучавшие слова. — Чернушка пролетела тридцать два года? Мы знаем точную дату убийства?
— С высокой степенью вероятности.
— Значит, тридцать два года назад кто-то убил Ниссу из-за копии уникального арт-объекта, оригинал которого стоит целое состояние. Пока не сходится, в этой истории нет логики! И мы не знаем, почему птица прилетела к нам, причём здесь старая кружка.
Детектив по привычке массировал шею; чёрт, а это помогает думать.
— Соберись, Чернушка! — воскликнул Одиссей. — Я задам вопрос, а ты покажешь картину из жизни Ниссы, которая на него ответит. Поняла?
Птица уставилась на детектива, а затем долбанула клювом по панели управления. Наверняка в знак согласия.
— Ай, — после паузы озвучил ИИ.
— Для чего твоей хозяйке нужен… как его… харроидный метафран? Почему он был так жизненно-важен для Ниссы? Покажи!
Чернушка раскрыла крылья, и свет в рубке погас.
Девушка лет семнадцати, костлявая и нескладная, с бледной кожей, покрытой едва заметной сетью лопнувших сосудов, опустилась в кресло, неудобное, не предназначенное для её комплекции и роста. Торчащие колени доходили Ниссе почти до подбородка, имплантов в коленях и локтях ещё не было, они появятся позднее… На девушку было тревожно смотреть: Фокс увидел сухие, потрескавшиеся губы и слезящиеся глаза. Нисса медленно и неотвратимо умирала, не приспособленная к взрослению и жизни в низкой гравитации. В её взгляде темнело отчаяние человека, доведённого до крайности. Одиссей знал этот взгляд.
Перед женщиной колыхался хозяин пёстрой лавки, полупрозрачный жидкий мелкарианец, двухметровая амёба из слизи в плотной клеточной оболочке — и в модной кожаной жилетке. Мелкарианцы похожи один на другого как две лужи воды, и человеку попросту невозможно различить их без подсказки. Амёбы не нуждаются в одежде, но многие носят её, чтобы создать хоть какую-то индивидуальность в глазах твёрдых существ.
Торговец забулькал, внутри него возникали десятки пузырей, неслись наверх, всплывали на «макушке» и лопались: так разговаривали уроженцы Мелкара. Из лингво-синтезатора, плавающего в том месте, где у гуманоидов находится голова, донеслась человеческая речь. Гамма озвучил для Одиссея и бульканье, и приглушённый голос — видимо, продвинутый ИИ умел читать не только по губам, но и по пузырькам.