– Придумайте. У меня уже был перелёт на частном самолёте. Может, что-то вроде этого?
– Нет, это сейчас не вариант. И выслушайте главное – через полтора часа вы тайком покините гостиницу с помощью моего человека. Он уже занимался вашей рукой, а потому знаком вам.
– Ясно. Дальше?
– Поедете вместе с дальнобойщиками в качестве груза.
– Мне нужно сократить время. Любой ценой.
– А знаете, – внезапно оживился Леон. – Полагаю, может у нас что и выйдет с самолётом ближе к основной части Сибири.
– Вот видите, а вы говорили, что невозможно! – решил подбодрить собеседника Остор, но последующая фраза заставила его прикусить язык.
– Если вы согласны рискнуть этот самолёт угнать.
– Ох, и зря я просил у родителей брата! – машинально раскаялся островитянин, и Леон звонко захохотал, заставляя его заметить: – Ничего смешного, друг мой. Если ничего другого не останется, то подойдёт и такой вариант.
– Вы… Вы это серьёзно?
– Более чем. Когда я говорил «любой ценой», то не шутил.
– Хм. Что же… Давайте пока действовать так, как я сказал. Над дальнейшим мне нужно ещё подумать. Может, есть что-то проще.
– Буду весьма признателен.
– Надеюсь, оно того стоит Владыка Остор. Искренне надеюсь… Всего хорошего.
– До связи.
Он заблокировал экран и вложил телефон в карман, закрывая тот на молнию. В любой момент могло произойти, что угодно. Держать столь драгоценное переговорное устройство следовало всегда при себе. Одновременно с мыслью об этом, ему вспомнилось, что ещё кое-кого следовало держать при себе. Всегда. Владыка подошёл к двери в ванную и прислушался. Вода текла, а Инга продолжала пение. Вроде бы всё было в порядке. Поэтому он сделал заказ еды в номер. С третьего раза это удалось. Сначала помешало, что из телефона был вытащен провод. Потом на звонок никто не ответил. И последнее испытание составило то, что выбранное им блюдо у повара не имелось возможности приготовить. Что-то там закончилось.
– Кажется, у меня в жизни началась чёрная полоса, – угрюмо предположил Остор и, сев на кровать, включил телевизор. В экстренных новостях как раз показывали его усатый фотопортрет.
Лицо скривилось само собой.
– Мяфк!
Он аж подпрыгнул от столь неожиданного звука. И, наверное, будь православным, то тут же бы и перекрестился. Инга наконец-то вышла из ванной комнаты… в скромном комплекте нижнего белья под цвет леопардовой шкуры. Она сделала жест, как если бы нечто царапала, и походкой от бедра направилась прямиком к нему.
– Э-э-э, – вместо предполагаемых слов только и смог промычать Остор, непроизвольно пятясь назад.
– Мур!