Вязин перебил:
– Мой дорогой Тоддик, как бы тебе объяснить? – Евгений блаженно вытянул ноги, можно было подумать, что он размышляет о предстоящем путешествии на прекрасную тропическую планету, – Я в последнее время жалею о двух вещах. Первое, что я не смог пойти с тобой в ту разведку, к Цитадели.
– Ага, и был бы сейчас трупом! – подхватил Тодд.
– И был бы сейчас живым и я и Дроздов!
– Конечно, Женечка, конечно! Пули от тебя отскакивают, таргонские ежи не берут!
– А второе, – невозмутимо продолжал Евгений, – что-то мы с тобой давненько не пили пива, и так мало общаемся в последнее время. Ты кстати, как насчет пивка перед вылетом?
– Какое пиво, Евгений?! Работы много, надо ведь снарядить целый флот! Хоть это и муляжи…
– Вот и договорились, значит, попьём уже на марше!
– Вязин!
– Я!
– Вы, видимо, не понимаете, лейтенант! – Филби попытался давить официально, с субординацией. – Какое пиво, когда от нашей миссии зависит судьба флота?!
– Господин капитан! Вы, видимо, не обладаете достаточной полнотой информации! – Вязин мгновенно переключился на деловой язык. – Учёные доказали, что качество нашей работы заметно улучшается, если люди перед смертью попьют пива. Ведь всем известно, что пиво перед смертью бодрит!
– Какие учёные, ну что ты несёшь, Женя! Там Вольтов будет, вот он тебе даст и пива и рыбы!
– Вольтов?! – серьезно переспросил Евгений. – У-у-у, это плохо! Придётся с ним поделиться!
– Да ну тебя! – Филби сердито махнул рукой, а потом от души рассмеялся, – Тьфу ты! Комедиант ты чертов!
Спорить с Вязиным было бесполезно, доказывать что-либо – еще более бессмысленно, оставалось только смириться и взять этого шутника с собой. Вдвоём ведь и вправду умирать веселее!
* * *
Такой махиной Филби еще не доводилось управлять никогда. Шутка ли, пять крейсеров Западного флота, объединённых в единое боевое формирование! Да, это были муляжи, но что касается управления, то фальшивки мало чем отличались от настоящих кораблей. Разве что экипажей на них не было. Каждый «муляжный» крейсер был оснащен гигантским голографическим проектором, который показывал внешнему наблюдателю изображение настоящего корабля. Детализация была настолько высокой, что пролетающий на бреющем полёте пилот не сумел бы заметить подвоха. Двигатели пыхали жаром, орудия двигались, шлюзовые камеры работали, а в иллюминаторах временами мелькали лица людей. Корабль показывал предполагаемому противнику то, что он хотел видеть. Голограмма сильно менялась в течение всего боя. Если в такой «корабль» попадала торпеда, то при желании можно было изобразить взрыв, пожар, борьбу экипажа с огнём. А после того, как «доблестная команда справилась с огнём», крейсера отображал закопченный дымом бок.