– Что? – крикнул Вийт. От него отшатнулись стоявшие рядом, и он понял, что говорит слишком громко. Тогда дедуктивист переспросил, но уже тише: – Что?
– А вот с вами всё серьёзнее, – повернулся к нему Лафарг. – Вы и ваш помощник часик-другой вообще ничего слышать не будете!
– Что? – переспросил сыскной надзиратель и вновь не сумел соизмерить голос.
Лекарь покачал головой, достал из своего чемоданчика тетрадь, стальное перо и непроливайку, начал что-то писать.
– Кто ещё из присутствующих ощущает сонливость? – спросил сыщик, прочитав записку доктора. Он вновь говорил слишком громко.
Все лишь недоумённо переглянулись.
Фирс забрал у врача тетрадь и стал что-то писать.
«Пунш пили только Таде и…»
Истопник ещё не закончил, а Вийт уже бросился к гигантской золотой чаше.
– Кто-то подмешал в напиток снотворное? – пробормотал Ронислав Вакулович, глядя на пестрящую мелкими пузырьками чёрную поверхность напитка.
Его натужный голос слышали все.
– Нас отравили! – истошно завопила госпожа Квят. – Яд! Мы все умрём!
– Что? – спросил Вийт, прислонив ладонь к уху.
Тем временем суровый глава крепких мужчин подошёл и стал осматривать чашу.
– Доктор, доктор! – кричала дама, бросаясь к ногам лекаря. – Спасите! Молю, спасите!
Лафарг порылся в саквояже и достал небольшой виал тёмного стекла. Подобрал с ближайшего стола хрустальный бокал, налил немного остро пахнущей жидкости, с сомнением посмотрел на госпожу Квят, плеснул ещё чуть-чуть и наконец протянул сосуд страждущей.
– Это противоядие? – с надеждой вскричала грандкокет.
– Это успокоительное, мадам, – произнёс врач.
Вийт тем временем понюхал остатки пунша в кубке. По-видимому, он ничего не учуял, поскольку макнул в жидкость палец и слизнул каплю.
– Вкусно! – пробормотал он. Посмотрел на дворецкого: – Агафошку сюда! Того, с луддитским значком, живо! – поворотился к эскулапу: – Лафарг, есть возможность определить, не подмешано ли сюда снотворное?
От его голоса дрожали на подносах фужеры.
– Бромид должен иметь сильный запах, – задумчиво ответил доктор, подходя. – Хлоралгидрат – горький на вкус… Разве что настой мы́шника…
– Что? – проорал сыскной надзиратель.
Лекарь не обратил на него никакого внимания. Он порылся в саквояже, не нашёл искомого и, пожав плечами, с сомнением вытащил оттуда медную сеточку.
– Ну, давайте же! – проскрипела графиня-мать Мйончинская, как и все, неотрывно следившая за доктором. – Нам ещё в оперу сегодня!
Лафарг отвлёкся, чтобы учтиво улыбнуться. Потом отлил в чистый бокал пунша, поднёс сосуд к огню и довёл жидкость до кипения. Едва медная сеточка соприкоснулась с бурлящим напитком, содержимое фужера стало алым.