Если представить, что сейчас Николай наконец-то говорил правду, то я неплохо выкрутилась, подумала я. А что, если Тася действительно необъяснимо исчезла? В самом деле, ведь простое решение всегда более вероятно, чем сложное. Убить Тасю сложнее, чем по глупости поссориться и потерять из виду. То, что она уже две-три недели не появлялась дома – это конечно, странно и подозрительно, но ведь несчастный случай мог произойти и без участия Николая. Тогда – все не так плохо. В том числе и для меня. В самом худшем случае я оказываюсь просто эгоистичной знакомой, которой выгодно не поднимать шума по поводу ее исчезновения, чтобы не пришли тасины родственники и не выгнали меня из квартиры. Видимо, именно так мне следует представить дело, когда они все-таки придут. Придется все-таки врать про Москву, про тасину работу, про то, что я с ней в принципе знакома. Возможно, поначалу мне тоже не поверят, как и Николай не поверил (да и я бы в такое не поверила). Меня будут таскать по допросам, подозревать, может быть, даже посадят на время. Но где-то это даже лучше: ведь мне будет негде жить, и поселиться хоть на несколько дней в отапливаемом помещении с регулярной кормежкой – не самый плохой вариант. Кстати, ведь скоро холода. (О том, что я могу задержаться там подольше, я, конечно, не думала).
«Я подумал вот что. Я пойду в полицию. Расскажу все, как есть. Пусть меня будут подозревать, пусть затаскают по допросам. Может, Тасю еще можно спасти! Может, она еще жива? А об ее исчезновении, может быть, знаю только я. Я просто обязан сообщить. Как вы думаете?»
Н-да. Неожиданно. Я предполагала конец, но не думала, что он будет так скоро. А ведь скоро холода!
«Да, думаю, это будет самым правильным. Если у вас есть опасения, что случилось что-то нехорошее – конечно, идите и сообщайте».
«В лучшем случае полиция найдет ее родственников и мы выясним, что все хорошо и тревога – ложная. Может, все это время Тася исправно созванивалась со своей мамой. Может, она просто забыла позвонить вам. Ну а если нет, если окажется, что от нее действительно нет вестей – тогда, надеюсь, начнутся активные поиски. Пусть трудно говорить об активности применительно к нашей полиции, но ведь хоть что-то они обязаны сделать. Опять-таки, с их помощью я познакомлюсь с тасиными родственниками. Мы вместе что-нибудь предпримем. Пусть они поначалу мне не поверят. Я сумею их убедить, я знаю!»
Выходит, я его недооценивала. А он – приличный человек. Даже более чем. Я жалко пролепетала:
«Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что если они вам действительно не поверят, вас могут закрыть в … кажется, это называется следственный изолятор … на какое-то время? Меня, кстати, тоже. Когда выяснится, что я тут живу на птичьих правах, на меня тоже падет подозрение. Причем родственники и полиция могут подозревать нас с вами как отдельно, так и вместе – как преступную группу, которая все это спланировала».