В домике, где жила Виктория, горел свет: тусклый, слабый, но горел. «Ночник, – подумал Генри, – наверное, читает. Чем еще можно здесь заняться? Ни телевидения, ни интернета».
За дверью комнаты раздался скрип, казалось, половицы. Генри хотел было выглянуть в коридор, как в это время из уборной вышла Оливия в белой майке и пижамных шортах, вытирая полотенцем мокрые волосы.
– За дверью кто-то ходит, – сказал ей Генри.
Она улыбнулась в ответ.
– Должно быть, это Виктория, – сказала она, – ей не спится, вот она и решила прибрать перед сном.
– В домике Виктории горит свет. Это не она.
– Я не думаю, что это Кларисса, – Оливия присела на кровать, продолжая вытирать волосы, – она обустроила себе комнату на первом этаже, чтобы зимой экономить на отоплении и не обогревать эти комнаты. Мыши? – подняла она бровь.
– Наверное ты права, мыши, – согласился Генри.
– Ты что, боишься мышей? – девушка рассмеялась.
– Нет, но я думаю, что кот в таком доме не помешал бы.
Улыбка сошла с лица Оливии.
– У меня аллергия, ты же знаешь, – сказала она.
– Но ведь ты здесь не живешь уже много лет, – продолжил Генри, – было бы целесообразно иметь кота в таком большом доме, где наверняка водятся и мыши, и крысы.
– Отрава, крысиный яд, – равнодушно пожала плечами Оливия. – Но – никаких котов. И вообще, бросай эти скучные разговоры, раздевайся и ложись.
– Я в душ, быстро, – он бегло поцеловал в шею Оливию и закрылся в уборной. Генри было не по себе. Все располагало доброжелательностью и приветливостью, но чувствовал он себя паршиво. «Какая разница, в каком месте спать? – подумал он. – Она будет рядом, а остальное – лишь координаты на карте. Я просто устал. Завтра будет новый день».
Перед тем, как раздеться, Генри достал телефон из кармана брюк, еще раз убедился в полном отсутствии сигнала мобильно сети и окончательно констатировал для себя тот факт, что связи со внешним миром у него теперь нет. Может, это и к лучшему? Наверняка полиция захочет еще раз допросить его о смерти шефа. Он открыл воду. Аромат, что исходил от тела Оливии и который остался при нем после даже такого короткого поцелуя в шею, Генри чувствовал до тех пор, пока сам не оказался в воде и не смыл его. Ванна еще не успела остыть после девушки. Толстая струя горячей воды упала, громко разбившись о чугунную поверхность ванны, заглушив собой очередной скрип половицы в коридоре, возможно не один.
У окна в доме Виктории прошла тень, затем еще одна. Свет в окне погас.
Лучи солнца утром забавно осветили комнату, пройдя сквозь призму витража. Генри лениво приоткрыл глаза, отметив, как крепко ему спалось на этой огромной кровати. Его рука лежала на месте, где еще недавно спала Оливия, но девушки в комнате уже не было.