– Странные люди, – сказал Генри, когда они выходили.
– Странных людей не бывает, – ответила Виктория, – есть люди приспособившиеся к жизни и есть те, кто всегда будет чем-то возмущен и недоволен. Это не странность, но это и не норма. Эх, ладно, не заморачивайся… Идем.
– Вы же жили здесь, верно? – спросил Генри, подходя к машине.
– Жила. Вместе со своим мужем, пока он не умер два года назад. Тогда я переехала к Клариссе.
– Я вам не нравлюсь? – спросил Генри неожиданно и достаточно прямо.
Женщина остановилась у багажника серебристого Мерседеса, повернулась к Генри.
– У меня нет выбора, – сказала она, – Оливия выбрала тебя. Неважно то, нравишься ты мне или нет. Будет так, как должно быть. Мне с тобой не жить… Однако, Генри, кажется, ты хороший парень.
– Как съездили? – спросила Оливия, стоя на пороге дома.
– Все как всегда, – ответила Кларисса. Она стояла около машины и ждала, пока Генри достанет все покупки.
– Дозвонился до Итана?
– Да! Чему очень рад, – улыбался Генри. – Он соскучился и ждет нас.
– Нас? – совсем без юмора спросила девушка. – Он ждет тебя!
– А даже если и так. Что с того? Мы знакомы с ним много лет. Он – мой лучший друг.
– Не ссорьтесь, – с улыбкой сказала Кларисса. – Мне сегодня он еще нужен в хорошем расположении духа, – она приобняла Генри. – А ты, молодой человек, запомни, что женщина всегда будет ревновать тебя к друзьям. Это вполне естественно для любящего человека. Но переборщить, конечно же, можно. Это все вспышки гормонов в нашем микрокосмосе, – она показала пальцем на свою голову. – Будь снисходительнее…
– Ты хорошо спишь? – задала Кларисса неожиданный вопрос, от которого Генри чуть было не выронил кисть.
– Да, а почему…
– Ты выглядишь нервным, – перебила она его. – Других поводов для беспокойства, как только плохой сон, я не вижу.
– Плохо, – признался Генри и продолжил наносить краску на холст.
– Нехорошие сны?
– Немного, – слукавил Генри. А может и нет. Он был не уверен в том, что он видел вот уже несколько раз: сны, галлюцинации или же это все-таки были призраки старого дома. «Слишком мрачно для призраков», – снова подумал он.
– В смерти нет романтики… – печально произнесла Кларисса.
– Что? – удивился Генри.
– Люди отождествляют чужую смерть с романтикой, приписывают готике некий чарующий образ, который только обманывает. И обман этот действует лишь до той поры, пока смерть не встретится лично: в реальной жизни. Или в снах.
– Вам что-то известно? – спросил Генри.
– Все, что происходит в стенах этого дома, мне так или иначе становится известно, – ответила Кларисса. – Расскажешь о своих снах?