И вдруг возник Эллеке. Он был белый как мел, и синяки на его разбитом лице стали особенно заметны. Он схватил меня за предплечье, потянул к себе, будто собираясь обнять, а затем швырнул спиной о стену так, что дух вышибло. Я удивился. Он что, рассердился на меня? На меня? Я же сама невинность в белых сверкающих перьях, я не делал ничего, кроме того, что можно. Сказал себе, что можно, – и сделал.
– День не задался? – спросил я.
У Эллеке слов не было. Он только процедил:
– Жди меня, – и исчез.
Свин продолжал вопить на одной ноте, как младенец: «уа-уа». Я даже днем с фонарем не нашел бы для него сочувствия, выдержав столько пинков от него и его дружков – причем беззвучно. Видимо, верещать позволительно только настоящим крутым парням, а не раскрашенному педику вроде меня.
Когда мне надоело слушать, я просто ушел. Ну его, Эллеке.
На улице было холодно, но так солнечно, будто и не поздняя осень. Неделю назад выпадал снег, но растаял без следа. У меня был с собой кассетный плеер – мало кому доступное удовольствие в то время. Представить страшно, сколько часов мне пришлось отстоять ради него на четвереньках. Наслаждаясь музыкой, я пробродил по городу часа три, пока в мое плечо не вцепились жесткие пальцы Эллеке. Я обернулся. Он смотрел на меня мрачно-мрачно. Спросил:
– Как ты можешь быть таким бессердечным?
Я ответил:
– Это строчка из песни. Мне не нравится эта песня.
– Ты что, действительно ничего не понимаешь?
– Я понимаю. Но мне похрен.
Он смотрел на меня так, как будто собирался вдарить мне в лоб головой.
– Ну ты и сволочь.
– Да разве? – закатив глаза, я прижал к груди растопыренные пальцы. – «Я просто обычная девочка».
– Достаточно цитат из глупых песенок.
Я скорбно развел руками.
– Ты первый начал.
Эллеке зажмурился на секунду. Должно быть, спрашивал себя: «С кем я связался вообще?»
– С главной блядью в этом городе, – напомнил я. – Забыл?
Он схватил меня за руку и потащил куда-то. Я все еще не понимал, что с ним происходит и в чем он обвиняет меня. Я не чувствовал себя виноватым, но то, что я дошел до цитат, выдавало меня с головой: я нервничал. Я сказал ему тоненьким голосом:
– Дяденька, только не бейте меня. Лучше уж трахните, – но менее жутко мне не стало.
Он доволок меня до заброшенного парка. Сплошные кусты, ну точно джунгли. Я предположил:
– Ты решил в укромном месте избавиться от своего позорища?
Он ответил мне тяжелым взглядом, и на секунду я поверил, что так оно и есть.
– Заткнись, Науэль. Достаточно тупых шуточек. Ты покалечил человека! Это, по-твоему, весело?
– А что, тебе не смешно?