– Не могу! – Он одновременно и не хотел снимать дорогой ему китель, и не мог пошевелиться физически. Не ясно, что останавливало Максима больше.
– Я скажу только одно. Запомни, вот всё это… – он обвёл руками комнаты, с рамками увешенными стенами, пока они разговаривали, их тоже стало больше. – Может стать реальностью, ты будешь жить очень-очень долго, так же как я. Ты сможешь построить такой Дворец, ты сможешь заслужить все эти награды. Но подумай, хочешь ли ты такой жизни? Оглянись – ты один! Кроме наград, дома и золота у тебя ничего! – Барбатос развернулся и пошёл к камину, топка увеличилась в размерах, демон прошёл внутрь. Камин с хлопком уменьшился до изначальных размеров.
Постепенно награды на кителе стали утяжеляться, заставляя непроизвольно присаживаться на пол, чтобы не упасть. Шейный орден раздулся до размеров пушечного ядра, наливаясь свинцом, становясь удавкой. Звёзды на погонах увеличились до размеров кремлёвских, один из лучей принялся колоть в ухо. Куски металла вырывались из многочисленных рамок и полетели на их обладателя, постепенно поглощая под огромной кучей безделушек. От веса затруднилось дыхание, ядро на шее тянуло в глубину металлолома.
В голове Максима раздался голос смеющегося Барбатоса:
– Ты очень алчный, твои медали и чины для тебя главное. Вспомни, почему ты "ушёл" из следствия в Энске? Почему тебя назначили именно в отдел внутренней безопасности? Люди для тебя никто. Расходный материал, катализатор для достижения твоих амбиций…
Утром…
Левое ухо Максима взорвалось резкой вспышкой боли, заставляя его пробудиться от сна. Боль очень похожа на ту, что колола в мочку уха лучом звезды с погона. Вслепую, лишь хлопнув рукой по уху, причина боли была ликвидирована. В пальцах остался раздавленный маленький коричневый жучок.
Мартын в это время уже проснулся и сейчас натирал до блеска кинжал, заметив, как Фиалковский принялся что-то разглядывать в руке, он сказал:
– О! Я же говорил! Блохи в наличии!
– Нет, так решительно невозможно жить! – возмутился Максим, сев на лежанке, одновременно проверяя ранку на мочке уха. – Если мы здесь ещё надолго, я найду новое жилье. Это помещение, жилым можно назвать с большой натяжкой. Чего стоят блохи и трубы на потолке, с которых постоянно капает какая-то дрянь.
Револьвер, спрятанный опричником под валиком из соломы, который служил чем-то в роли подушки, за ночь спустил немного воздуха из цилиндра. До аварии, приключившейся с ковром-самолётом, он был нормальным. Раньше уровень давления не падал и в течение недели, а сейчас часов за десять – упал почти на четверть. Пришлось накачать полный запас.