Это была последняя осознанная мысль перед тем, как тьма полностью окутала разум, оставляя лишь нестерпимую боль в груди. Я тонула в этой тьме, растворялась секунда за секундой, частица за частицей.
Яркая вспышка света и чьи-то острые когти хватают и вытягивают на свет, в груди всё ещё пульсирует боль, но уже другая не убивающая, а дарующая жизнь.
– Василиса… – чей-то шёпот притягивает, манит и я медленно поддаюсь этому зову. – Да отзовись ты наконец, дрянная девчонка! – злой рык помогает осознать происходящее.
Сознание пробивается сквозь марево тьмы и чужой призрачной боли. Ведьмовской мешочек, Хранитель, белые тесёмки… Хватая ртом воздух будто после глубокого погружения, я резко открыла глаза, столкнувшись взглядом с обеспокоенными глазами Черновского.
– Пришла в себя? – задаёт он вопрос, с интересом вглядываясь в мои глаза.
Что он ожидает там увидить? Ответить нет сил, поэтому просто киваю.
– Хвала силе – в последний раз проверив что-то в моих глазах, он наконец отпустил моё лицо и оттолкнулся, вставая и отряхивая запачканные штаны. – Вставай! – приказывает эта язва надменным голосом.
Проглотив шпильку насчёт его тона, хватаюсь за протянутую руку и кое как поднимаю своё бренное тельце с грязных обломков.
– Тебя не учили, что вскрывать чужие обереги чревато проблемами? Это хорошо, что я рядом оказался, ты чуть не умерла.
Тело ломило, а в висках целый оркестр отбивал кадриль. Зыркнув на него недобрым типичным ведьмовским прищуром, в этот момент я еле-еле сдержалась от рвавшегося наружу проклятия. Голова и так раскалывается, а тут ещё этот умник со своими нравоучениями. Прикусив язык для надёжности, не стесняясь показала ему средний палец, выражение его лица стоило затраченных усилий, полное негодование и даже обида были мне наградой. С чувством полного удовлетворения я развернулась и поковыряла к выходу из этого гиблого места.
Черновский догнал уже у выхода, снизил скорость и больше ни говоря ни слова шагал рядом по направлению к машине. Открыл дверь, галантно помог взобраться в салон и лишь после того, как отъехал на приличное расстояние от места проведения заговорил:
– Как ты?
Я подняла на него глаза и встретившись с участливым взглядом, в котором читалось искреннее беспокойство. Ладно, кажется, не такой уж он и язва. Мораль вроде бы больше не собирался читать. И меня отпустило, ощетинившийся ёжик, возникающий на любое проявление нотаций, спрятал свои иглы, и я наконец расслабилась в автокресле.
– Жить буду. Сейчас мне нужен горячий чай, горячая ванна и постель.
– Тоже горячая? – с лёгкой насмешкой уточнил он.