не открывай ему!» Фотография датировалась восьмым сентября. «До того, как мы поняли, что данный формат получают все жертвы перед смертью», – подумал Алексей Иванович.
В дверь быстро постучали, послышалось взволнованное:
– Иваныч, погляди!
Алексей Иванович отложил телефон, выскочил из-за стола и вышел из кабинета.
– Что такое?
– С ума сойти, я десять минут назад выходил, а их еще не было, – и полицейский указал на стену напротив его двери. На стене неровными фиолетовыми штрихами было написано: «Убийца настя». Тем же цветом, что и на стене Алины.
Перед мысленным взором Алексея Ивановича встал голубой стикер, наклеенный на столешницу в его кабинете: «Подруга, одноклассница – Анастасия Берген – убита (?) и похищена (?)».
Да.
По лестнице застучали торопливые шаги, и Алексей Иванович хотел поинтересоваться, не пускали ли кого в участок. Но это был не охранник, а женщина. Марина Сергеевна, мама Алины. Ее глаза сверкали, дыхание сбилось, а волосы как попало разметались по плечам. За ее спиной маячил недовольный охранник.
– Прости, Иваныч, проморгал.
– Ничего, – Алексей Иванович перевел взгляд на Светлану Сергеевну. – Кажется, вы очень хотите что-то мне сказать, Светлана Сергеевна?
Родители прислали с Георгием еще денег. В записке они писали, что все в порядке и, хотя полиция часто водила их в участок, их вины доказать не смогли. У меня каждый раз сердце сжималось, и я спрашивала себя: «За что нам все это?»
Мы следили за Настей через Лизин смартфон, на который Костя поставил специальную программку. Лиза до сих пор была настроена скептически насчет Насти и обижалась всякий раз, когда мы говорили о ней, как о подозреваемой. В такие минуты я считала себя плохой подругой, ведь хорошие подруги обычно до последнего думают друг о друге исключительно в добром ключе и резко отрицают любые черные дела. А тут – убийство. Четыре убийства. И Маша… я до сих пор не понимала, почему Настя подняла на нее руку?
И я засомневалась. Судя по спрятанной камере, Настя вела себя прилично. Делала зарядку время от времени, заплетала волосы в длинную косу, писала что-то в тетради и много рисовала. Она вела себя так, будто играла в идеальную жизнь простого человека. Хотя и трудно сказать, мы пока следили меньше суток.
Придя сегодня после школы, Лиза и Костя уставились в смартфон. Я в отличие от них наблюдала за Настей почти все время. Посмотрев, как Настя аккуратно вырисовывает какую-то линию в тетради, Лиза вдруг хлопнула меня по плечу и ахнула:
– Я поняла, Лина! Поняла, почему она так себя ведет… так… как ни в чем не бывало! И почему не пытается пойти в полицию!