— Я обращаюсь к вам совершенно официально: покиньте машину.
Сергей и Арахов послушно вышли; их повернули к машине, заставили расставить ноги пошире, после чего профессионально обыскали — отняли пистолеты, бумажники с деньгами. Арахов хотел пошутить: «А где пакетик с белым порошком?» — но решил, что не стоит, лишь слабо возмутился:
— Филиппыч, ты что куражишься?!
Толстяк рассвирепел:
— Заткнись! Вы оба — козлы! Где вы — там трупы! На хрен мне ваши операции? Мне покой в городе нужен.
— В интересах Родины…
— Арахов, не гни дугу! Сейчас этот номер не пройдет. Покой в Дальнем ныне важен, как никогда… Такие люди заинтересованы, чтобы здесь была тишь да гладь, говорить боюсь! А ваши интересы — это отнюдь не интересы государства. Может, в золотое время, в эпоху развитого социализма, при Леониде Ильиче Брежневе, ваша грозная спецслужба была единая и следила за безопасностью страны, а ныне ФСБ — это куча отдельных служб. В каждой отдельной области свой дядька, прикрываясь госдолжностью, делает свои дела!
— Филиппыч, это перебор! У нас с коррупцией строго!
— То-то по телевидению постоянно репортажи об уголовных делах на вашего брата!
— То же самое можно сказать о твоей конторе.
— Короче, я обещал пресечь убийства в городе, и я пресеку. Я вас изолирую… временно. И никто мне не помешает.
— Не имеешь права! — возмущенно обернулся Арахов, но был вежливо — толчком в шею — возвращен в исходное положение.
— Имею, — заверил толстяк. — Возьмите паузу на недельку, а мои ребята разберутся, законные ваши действия или нет…
— На арест нужно решение суда!
— Будет тебе решение. Судья Кукин давно хочет с тобой посчитаться! Кстати, почему вы без мобильников? Где ваши телефоны?
— У Кима.
— Какого Кима? — не понял толстяк.
— У Сашки Кима, которого убили. Мы к нему наведались поговорить, его боевики телефоны забрали, а вернуть не успели — всех покрошили китайцы. Теперь без телефонов.
— Забавно. Но что-то не верится. Ты всегда, Арахов, строишь какие-то козни.
— Я? Это вы хотите задержать, срываете операцию. Какие же козни?
Видя, что фээсбэшники не буянят, а покорно вслушиваются в нравоучения, шеф оперов смягчился, тон слегка сбавил.
— Посидите у нас взаперти, отдохнете. Объяснительные подробные напишете, особенно насчет операции этой своей… Если я отпущу вас, вы снова создадите условия для очередной бойни… А если будет новая бойня в городе — меня уволят. Надо все выяснить. Законны ваши действия или произвол и превышение должностных полномочий. Надо выяснить. Закон един для всех. Госдолжность — это не кормушка, а у нас до сих пор все никак не поверят в это такие вот жучки. Но мы вас пересажаем.