– Отвяжись!
– Не отвяжусь! Степа, ты ж меня как облупленного знаешь. Не приедешь сам – я тебя за шкирку приволоку.
– Так нужен? – недоверчиво покосился Степан.
– Во! – полоснул я пальцами по горлу.
– Вылетаю, – бросил он и отключился, а на следующий день мы уже справляли его новоселье и обсуждали насущные проблемы образования.
– Ну, не моя это область, понимаешь? – Степан все продолжал упираться, хотя было видно, что ему интересно. Только он немного побаивался свалившейся на его могучие плечи ответственности и, сильно подозреваю, моего непосредственного участия в деле – оно и понятно.
Степана мы уговаривали очень долго, вдвоем с Софьей. Но я уже знал, что все это показное, поскольку Степан все-таки приехал…
За работу Степан взялся с неуемным энтузазизмом – да-да, именно энтузазизмом. На мой скромный взгляд это слово полностью отражало суть Степановой деятельности. Он, засучив рукава, с присущим ему тонким юмором расправлялся с неугодными учебными материалами, теперь уже на официальной основе: резал, кромсал, перестраивал, внедрял и исключал. В общем, не давал покоя ни себе, ни нам. По правде сказать, меня уже начинали обуревать сомнения, а правильно ли я вообще поступил, втянув его. Слишком уж лихо оно у Степана шло, и это могло закончиться очень и очень плохо.
К заботам по составлению методматериалов прибавились еще две: первая – приходилось все время притормаживать Степана; и вторая – Минобр, почуяв неладное, взялся всеми силами вставлять нам палки в колеса. Теперь приходилось воевать еще и с ним, устраивать разносы, просить, требовать, доказывать. Главной причиной недовольства столь почтенного министерства было расхождение в принципах образовательного процесса, его идеологии – Степановы устремления шли вразрез с привычными и устоявшимися десятилетиями «истинами». Но Степан был непреклонен и шел напролом. Он знал, что прав. Минобр, не в силах понять, чего добивается Степан, только вяло защищался, отстаивая застарелый реализм привычного бытия…
Но настоящая беда нагрянула внезапно и вовсе не оттуда, откуда мы ее ждали. Скандал разразился на очередном собрании школы. Родители были крайне недовольны нововведениями и с пеной у рта защищали своих чад.
– Безобразие! – кричала тощая мамаша с взлохмаченной красно-синей шевелюрой. – Просто форменное безобразие! Мой Васенька был отличником – теперь он троечник. Это не школа – это черт знает что! Вы перекрываете дорогу в жизнь моему талантливому сыну.
– Простите, – вставил я, уловив паузу в монологе возмущенной дамочки, которая понадобилась ей, чтобы набрать в легкие побольше воздуха для продолжения гневной тирады, – но ваш сын в пятом классе не знает таблицы умножения и не может выполнить простейших арифметических действий. Я могу показать результаты…