Пробуждение мое оказалось вдвойне безрадостным, поскольку мне было жутко плохо после выпитого, а еще я обнаружил себя лежащим на жестком лежаке напротив небольшого зарешеченного окна, из которого на грязный бетонный пол изливались яростные потоки солнечного света. Отлежанные бока ныли, и еще кто-то противно гнусавил нудную песню. От его завываний сводило челюсти. Вставать не хотелось, но жажда заставила меня подняться с жесткой кровати.
С большим трудом усадив затекшее непослушное тело, я потер ладонями опухшее лицо и похлопал глазами – будто песка в них насыпали. В тесной камере кроме меня никого не было, а гнусавый голос доносился из щели под потолком – пели в другой камере. Ну и слава богу. Только соседа мне сейчас еще и недоставало для полного счастья. Рядом со мной на столе стояла алюминиевая кружка, потертая и немного погнутая. Протянув руку, я взял кружку, поднялся с кровати и прошел к крану, вделанному в стену над облезлым, в ржавых потеках умывальником. Нацедив из крана полкружки теплой невкусной воды, я напился, вернулся к кровати и сел, вертя пустую кружку в руках, затем приложил ее к горячему лбу. Металл приятно холодил кожу. В голове начали, будто нехотя, ворочаться мысли, и я вдруг ясно припомнил, что натворил. Картины в моей голове проносились со скоростью пулеметной очереди. Я тихонько застонал и уронил руки на колени. Ох, что теперь будет! Это ж мне за все мои грехи не меньше пожизненного светит…
Дверь, клацнув замком, с тихим скрежетом отворилась, и на пороге моей камеры возник молодой, высокий и худощавый лейтенант с копной непослушных соломенных вихров.
– Так, – сказал он, пристально глядя на меня, и поудобнее перехватил планшет, который держал в левой руке. За спиной лейтенанта маячил еще один, вероятно, охранник. Тот был пониже ростом лейтенанта и дышал ему в правую подмышку, откуда настороженно таращился на меня. Я его понимал.
Аккуратно поставив на стол кружку, я зачем-то поднялся и отер о шорты влажные ладони. Я где-то читал, что когда в камеру входит охрана, нужно вставать, но так ли это на самом деле, мне было неведомо. Однако рисковать вовсе не хотелось. Зачем мне лишние проблемы?
– Да вы садитесь, Васильев, – немного помявшись на пороге, сказал лейтенант и сделал один шаг к столу, потом, подумав, еще один, будто сомневался и вот-вот собирался броситься наутек при первых признаках опасности.
«Плохи мои дела, – грустно подумал я. – Уже не господин, и даже не гражданин, а просто Васильев…»
Я сел, нащупав пальцами застеленную грубым одеялом постель, и сложил руки на коленях. Лейтенант еще немного поколебался и все-таки прошел к столу. Низенький охранник вошел следом за ним и застыл в широком дверном проходе.