– Да, лопоухий, кажется, нам с тобой придется задержаться в этом благословенном селении. Алчность здесь успела глубоко пустить корни, если уж мираб продает горную воду глотками.
Ишак ничего не ответил. Он только покачал головой. Ему, как и его хозяину, подобное пришлось совершенно не по нраву. А ходжа Насреддин нисколько не удивился тому, что мираб продолжил свой полуденный отдых, а не рванул вниз предупредить своих дружков о прибытии ходжи. Насреддин сразу распознал в мирабе труса. Трус же, как известно, больше всего уважает собственный покой. Мираб наверняка полагал, что очень удачно отвязался от ходжи, и тот оставит его в покое.
«Ну, погоди у меня, гнусный обирала! – подумал про себя ходжа Насреддин, неспешно отдаляясь от водопада. – Ты у меня еще получишь достойную тебя плату!..»
Ишак шел неторопливым, размеренным шагом, и у ходжи было время хорошенько присмотреться ко всему, что его окружало.
Вдоль дороги тянулись поля, вернее, небольшие наделы, на которых, не разгибая спины, трудились бедняки в ветхих одеждах. Безнадежность и отчаяние лежали печатью на их утомленных осунувшихся лицах. Ходжа хорошо понимал причину их переживаний: с таких клочков земли снимешь не больно-то большой урожай. Часть его придется отдать в уплату налогов – очень приличную часть, – еще нужно будет отложить зерно для посева на будущий год, раздать долги, которых у бедняков обычно больше, чем доходов, заплатить налоги, а на остальное умудриться прожить до следующего урожая.
Справа от дороги, по которой ехал ходжа, был выкопан глубокий арык. По арыку текла мутная вода, но на поля она не попадала. Ответвления для полива были заложены крупными камнями. Впрочем, время полива уже прошло – скоро нужно убирать урожай, но судя по низкорослой ржи и вяло растущему хлопку, ходжа догадывался, что мираб дерет за полив столько, что земледельцы едва позволяют себе пользоваться водой. Но ведь вот она – течет мимо, бесполезно перекатываясь вдоль высоких крутых стен арыка, и убегает неизвестно куда. Казалось бы, отвали камни и пользуйся. Но нет, нельзя. Не дай бог, заметит слуга мираба или он сам – горе тому, кто самовольно будет пользовать воду из арыка…
Насреддин все больше хмурился, глядя на мучения этих несчастных людей, ковырявших мотыгами ссохшуюся, спекшуюся в такыр землю. То один, то другой из работавших на полях поднимал голову, тяжело распрямляя усталую спину, и приветствовал старого незнакомого человека, едущего на ишаке. Ходжа без устали кланялся им:
– Салам, салам, доброго дня, удачного урожая…