— Ксиа! — Полковник произнес это имя так, словно чихнул. — Они вскоре отправят кого-нибудь с сообщением к юнцу, где бы тот ни прятался. Проследи за посланцем. Не выпускай его из вида. И не дай себя заметить. Когда найдешь убежище, сразу возвращайся. Все понял?
— Я понял, Гвеньяма.
Бушмен назвал полковника самым уважительным из имен, означавшим «тот, кто пожирает своих врагов». Ксиа знал, что Кейзеру нравится этот титул.
— Я знаю, кого они отправят. Бакката. А он мой давний враг и соперник. Для меня будет удовольствием одолеть его.
— Ну тогда иди. И будь настороже.
Ксиа ускользнул в лес, бесшумный, как тень, а Кейзер повел свой эскадрон обратно в крепость.
Сторожка в Маджубе представляла собой одно длинное помещение. Низкую крышу соорудили из тростника с берегов ручья, что протекал неподалеку от хижины. Окнами являлись щели в каменных стенах, их занавесили высушенными шкурами антилоп канн и нильгау. В центре комнаты на земляном полу стоял открытый очаг, и в крыше над ним красовалась дыра, сквозь которую уходил дым. Дальний угол хижины был занавешен сыромятными шкурами.
— Мы укладывали за ту занавеску отца, когда охотились здесь, — сказал Джим Луизе. — Надеялись, что она немного заглушит его храп. Конечно, это не помогло. Его храп ничем не заглушить. — Он засмеялся. — Но теперь мы уложим там тебя.
— Я не храплю! — возмутилась Луиза.
— Не важно, это все равно ненадолго. Мы отправимся дальше, как только отдохнут лошади, я перепакую груз и найду для тебя какую-нибудь приличную одежду.
— И сколько времени на это уйдет?
— Мы уйдем до того, как они смогут выслать за нами солдат из замка.
— Куда мы пойдем?
— Не знаю. — Джим улыбнулся. — Но скажу, когда мы туда доберемся.
Он бросил на Луизу оценивающий взгляд. Ее платье настолько изорвалось, что она осталась почти голой, и девушка поплотнее завернулась в плащ.
— Вряд ли твой наряд подходит для обеда у губернатора в крепости.
Он отошел к одному из вьюков, которые Зама снял с мулов и уложил вдоль стены. Порывшись в нем, он достал рулон ткани, предназначенной для торговли, и холщовый мешочек, в котором лежали ножницы, иголки и нитки.
— Надеюсь, ты умеешь шить? — спросил он, принеся все это Луизе.
— Мать научила меня самой шить для себя одежду.
— Вот и хорошо, — кивнул Джим. — Но сначала поужинаем. Я не ел со времени завтрака два дня назад.
Зама зачерпнул ковшом оленье рагу, что кипело в котле на треноге над углями, и наполнил миски. На рагу он положил куски твердой кукурузной лепешки.
Джим принялся за еду. С набитым ртом он спросил Луизу:
— А готовить тебя матушка научила?