Элоиза откинулась на спинку плетеного кресла, которое заскрипело, и огляделась. По ту сторону белого забора, окружавшего сад, бежала улица Фон Остенсгаде — извилистая мощеная улочка, на которой вдоль старых, крытых соломой домов росли люпины и кусты шиповника. В конце дороги виднелся пролив Оресунд. Историческая часть Драгера была настолько идиллической, что почти казалась нарисованной, и для многих жителей этот район был центром мира.
Для Яна Фишхофа это было даже нечто большее.
Это было место, которое он выбрал, чтобы умереть здесь.
— Рут сказала, ты сегодня повесил нос, — сказала Элоиза, с нежностью глядя на него. — Тебе чего-нибудь хочется? Что бы подняло тебе настроение?
Он опустил взгляд, снова поднял бутылку и на мгновение заколебался, когда она коснулась тонких губ. Затем покачал головой и сделал еще глоток.
— Может, сыграем в карты? Твой врач говорит, что полезно тренировать голову.
Она положила руки на подлокотники и уже была готова встать, чтобы сходить за картами.
Ян посмотрел вниз, на Оресунд. Мгновение он молчал.
— Я когда-то знал девушку, которая жила за водой, — сказал он, — ее звали Клаудия.
Элоиза улыбнулась и снова устроилась поудобнее.
— Ты что, влюбился в шведку?
— Нет, говорю же, она из Глюксбурга. Она была немкой! — Он указал на пролив. — Она работала там летом на каком-то… да, наверно, это был летний фестиваль, которые устраивали для нас, когда я работал в Бенниксгорде.
— Но мы сейчас в Драгере, Ян. А по другую сторону пролива находится Швеция. Не Германия.
Старик сощурил глаза и резко повернулся к Элоизе, как будто собирался ударить ее. Затем по его лицу пробежало облачко, и он отвел взгляд в сторону.
Он медленно кивнул:
— Ну да. Действительно. Швеция.
— Да, я знаю, что ты родился и вырос в Южной Ютландии, но сейчас ты живешь в Драгере, и уже много лет живешь.
Элоиза видела, что он вот-вот снова погрузится в трясину слабоумия.
— Не расскажешь мне немного о Ринкенесе? — спросила она, чтобы помочь ему удержаться на плаву. — Когда вы с Алисой переехали оттуда?
Что-то неопределенное мелькнуло на лице Яна Фишхофа, и он встретился взглядом с Элоизой.
— А твоя дочь? — спросила она. — Напомни, как ее имя?
С силой, удивившей Элоизу, Ян Фишхоф потянулся через стол и схватил ее за руку. Его глаза вдруг округлились, а взгляд заметался от волнения.
— Ты веришь в Бога? — прошептал он.
— В Бога, — повторила Элоиза спокойным голосом. Она мягко высвободилась из его хватки и взяла его за руку. Она стала водить большим пальцем по венам на тыльной стороне его ладони, пытаясь успокоить. — Это сложный вопрос.