— Вот, Гиббс, я же говорил, что от женщины будет прок. А то ты заладил своё «баба на корабле к беде», — передразнил Воробей старпома. Тот промолчал, неведомо по каким причинам: может, был согласен, а может, не нашёл, что ответить.
Солнце клонилось к горизонту, когда я опять вышла на палубу. Жара спа́ла, и теперь под открытым небом уже не возникало ощущения, что вот-вот испечёшься. Море шумело о борт судна, ветер поскрипывал такелажем. Качка стала заметнее — капитан был прав, когда предположил о приближении непогоды. Шторм, что гипотезе Джека Воробья, должен настигнуть нас поздним вечером, вызывал переживания и заставлял содрогнуться. Копошащиеся в голове безрадостные мысли поднимали волосы дыбом от представлений, что скоро корабль будет швырять на волнах, словно щепку. Но внутренний голос успокаивал, напоминая, что опасения, вероятнее всего, не оправданы — команда «Жемчужины» привыкла противостоять стихии, а значит, чёрные тучи, затянувшие горизонт, не сулят опасности для жизни. По крайней мере, хотелось на это надеяться. Да и в целом, восторг, что завладел душой, не был готов отступить перед страхом.
— Всё же странная одежда двадцать первого века тебе не к лицу. Тебе нужно либо платье…
— … Либо ничего, так? — я обернулась. На нахальной капитанской физиономии отразилось изумление. Дразнить его оказалось очень забавно. — А у тебя на «Жемчужине» платьев нет, я угадала?
— Абсолютно! — Джек поспешно скрыл удивление под привычной обольстительной улыбкой.
— В таком случае мне придётся тебя расстроить. Вне сомнений, твоё мнение безупречно правильное, но я останусь при своём: меня мой наряд устраивает, и снимать его я не собираюсь, — я скрестила руки на груди. Но попытка одной фразой пресечь дальнейшее обсуждение этой темы не удалась. Спорить с капитаном Джеком Воробьём дело занятное, но заведомо провальное. Карие пиратские глаза игриво блеснули. Джек наклонился ко мне, его шёпот обжог ухо:
— Не боишься, что это сделает кто-то другой?
Смысл слов дошёл не сразу — вероятно, потому что в прошлой жизни не доводилось встречаться с персонами, у которых вместо совести целое море наглости бьёт через края. А когда разум прояснил подтекст, я еле сдержалась, чтобы не влепить капитану звонкую пощёчину, но вместо этого пришлось овладеть собой и выдавить снисходительную улыбку.
— Ты не сделаешь этого. Ты же джентльмен, забыл?
— Я пират, — возразил Джек Воробей. При всей его наглости, невозможно было злиться. Один его взгляд заставлял сердце колотиться так сильно, будто оно вот-вот вырвется из груди. Наглый, своенравный, но до ужаса харизматичный пират!