Указанный адрес электронной почты отсутствует в файле WordРress.
Он сделал это, чтобы она не смогла удалить записи? И если да, то что он сам собрался с ними делать?
При этой мысли желудок Юлии так резко сжимается, что поток его содержимого ударяется комом ей в горло. Она роняет сотовый телефон на стол и встает. До туалета слишком далеко, она не успеет, ноги у нее ватные, словно два инородных тела, но трясутся так, что ей приходится держаться за один из стульев, чтобы не упасть. Она успевает к раковине как раз вовремя, затем рыхлая смесь орехов кешью и желчи, густая, кремового цвета, выливается из нее. Юлия цепляется за поверхность раковины, второй раз поперхнувшись; ее рвет уже желудочной кислотой. После этого желудок совсем пуст. Рвотные массы стекают по стенкам раковины из нержавеющей стали и собираются в сливе.
Ее руки дрожат. По лицу текут слезы. В комнате пахнет кислым.
Кто-то сменил адрес электронной почты.
И Юлии нужно прибраться.
ВЕРОНИКА:
Это шутка, что Марлене Миллер – такая бедолага. Она самая главная стерва. Я могла бы столько историй рассказать, но все равно меня никто не слушал…
ГУСТАВ:
Сначала я ничего не заметил. Меня не было в школе последние несколько дней. Ну, я не прогуливал или что-то в этом роде, а участвовал в соревнованиях по легкой атлетике. И когда я вернулся, записи все уже обсуждали. Моя девушка рассказала мне об этом. На самом деле, меня такие вещи не особо интересуют, это больше похоже на девчачьи штучки, но в данном случае речь шла о Лео. Мы знакомы с детского сада, Лео, Лене и я. Робкая улыбка. Однажды я даже был влюблен в нее. Я имею в виду Марлене Миллер. Довольно долго, если честно. Прошло много времени, я не думаю, что она об этом знает. Во всяком случае, запись была о ее брате, а он один из моих лучших друзей. Не могу представить, что то, что там написано, действительно правда. Я имею в виду, надеюсь, что неправда… Это жестко, если на самом деле так.
МАРЛЕНЕ:
Меня больше всего поражает не то, что она написала, а то, что она считала нас друзьями. Теперь я понимаю, что должна была предупредить своего брата о ней. Я имею в виду, я, конечно, предупреждала, но, видимо, недостаточно убедительно.
МЕЛАНИ:
Я думаю, что все это – чушь собачья. Огромное шоу. Марлене плачет только тогда, когда ей это выгодно. Честно говоря, не стоит воспринимать это слишком серьезно. А что до ее странного брата: сейчас я не особо удивилась. Первое, что приходит на ум, совсем не сочувствие. Хотя должна признать, что она написала об этом жестко. Мне стало его почти жаль. Но я все еще не могу ему сочувствовать.