Мы всей толпой шли по улицам Иерихона. Когда мы дошли до Уолтон-стрит, переплетчицы и хористы вернулись в Издательство, работники мистера Брэдли и мистера Крейги свернули к старому зданию Музея Эшмола. Остальные пошли с нами в Саннисайд, где под ясенем нас ждал стол с тортом и бутербродами. Это напомнило мне все наши чаепития и пикники, которые мы устраивали в честь завершения работы над очередной буквой или выхода нового тома Словаря. Когда миссис Мюррей повела доктора Мюррея в дом, мы поняли, что подаренные помощникам два часа закончились. Мистер Брэдли и Элеонор вернулись в Музей Эшмола, а мистер Харт отправился в Издательство. Дитте и Бет отвели миссис Баллард на кухню, а Элси и Росфрит вызвались помочь Лиззи все убрать. Мистер Свитмен самым последним вернулся к работе в Скрипторий. Он пожал руку Гарету и взял мою, чтобы поцеловать ее.
— Каким гордым и счастливым был бы твой отец, — сказал он. Я с благодарностью смотрела ему в глаза, зная, что память о папе живет не только в моем сердце.
* * *
Мы стояли на крыльце папиного дома. Моего дома. Стояли, как будто ждали, когда нас впустят. Возникла небольшая путаница в том, кто должен первым открыть дом.
— Теперь это наш дом, Гарет, — сказала я.
Он улыбнулся.
— Может быть, и так, но у меня нет ключа.
— Ах да, конечно! — я наклонилась и достала ключ из-под цветочного горшка. — Вот он.
— Не думаю, что тебе нужно так легко отдавать его мне. Дом — это не приданое.
Прежде чем я успела ответить, он поднял меня на руки.
— А теперь, — сказал Гарет, — открывай дверь, и мы перешагнем через порог вместе. И делай это побыстрее, Эс. Если ты не против.
Каждая комната была украшена вазами с ландышами и сверкала чистотой. Горящий камин спасал дом от вечерней прохлады, а на кухонной плите медленно тушился наш ужин.
— Тебе повезло, что у тебя есть Лиззи, — сказал он, опуская меня на пол.
— И мне повезло, что у меня есть ты.
Без лишних разговоров я взяла Гарета за руку и повела наверх.
Я открыла дверь в папину комнату. На кровати лежало новое покрывало, которое сшила Лиззи и украсила его изящной стежкой. Я ни разу не спала здесь и была рада, что кровать родителей станет нашим брачным ложем.
Мы не стеснялись своих тел, но берегли то, о чем знали, и то, о чем не ведали. Я ужаснулась непрошенным воспоминаниям о Билле, о том, как он проводил пальцем от пробора моих волос по лицу и вдоль тела. «Нос, — шептал он мне на ухо, — губы, шея, грудь, живот…»
Я вздрогнула, и Гарет чуть отодвинулся. Я взяла его руку и поцеловала ладонь. Потом провела его пальцем по длине всего моего тела.