Мне больно писать следующие слова. Их истина — это горе, от которого мне уже не оправиться. Эсме умерла утром 2 июля этого года, 1928-го. Ей было всего сорок шесть лет.
Причина ее смерти весьма банальна: ее сбил грузовик на Вестминстерском мосту. Только в жизни Эсме не было ничего банального. Она приехала в Лондон по случаю принятия Закона о равных правах, но не для того, чтобы выкрикивать лозунги с транспарантом в руках, а для того, чтобы понять и записать, что этот закон значил для простых людей. Это то, чем она занималась: проверяла, кого не хватает в официальных отчетах, и давала им возможность высказаться. Она вела колонку в своей еженедельной газете «Потерянные слова». Каждую неделю она общалась с простыми, неграмотными и забытыми людьми, чтобы узнать их мнение о больших событиях. В тот день, 2 июля, Эсме разговаривала с женщиной, которая продавала цветы на Вестминстерском мосту, когда толпа вытеснила ее на проезжую часть.
Я чувствую, что должна рассказать не только о смерти Эсме. Думаю, что история нашей последней встречи с ней вполне подойдет.
Меня пригласили на балкон в Голдсмитс-холл, где проводился ужин в честь выхода последнего тома «Оксфордского словаря английского языка». Я была там в сопровождении Росфрит Мюррей и Элеонор Брэдли, дочерей редакторов, посвятивших свои жизни продолжению дела своих отцов. Кто-то поднял шум из-за нашего пола и нашего присутствия на ужине среди мужчин, и нам хотя бы позволили послушать выступления. Премьер-министр Стэнли Болдуин произнес прекрасную речь, поблагодарив редакторов и весь персонал, но он даже не взглянул на балкон. Я принимала участие в работе над Словарем с момента выхода его первых брошюр в 1884 году и до выхода последнего тома. Мне говорили, что немногие присутствующие могут похвалиться такой верностью. Росфрит и Элеонор тоже посвятили делу десятилетия своей жизни, как и Эсме.
Не так давно она сказала мне, что всегда считала себя невольницей Словаря. Он продолжал владеть ею, сказала она, даже когда она ушла. Тем не менее, несмотря на такую привязанность, в тот вечер ее не пригласили даже на балкон.
Мужчины ужинали лососем под голландским соусом, а на десерт им подали шоколадный мусс. Они пили «Шато Марго» 1907 года, а нам выдали программу выступлений и меню — умышленная жестокость, на мой взгляд.
К концу вечера мы умирали от голода, но Эсме приехала из Саутгемптона, чтобы встретиться с нами, и, когда мы вышли из Голдсмитс-холла, она ждала нас с корзиной еды. Погода была теплая, и мы доехали на повозке до Темзы, сели под фонарем и устроили свой собственный праздничный пикник. Эсме предложила тост «За женщин Словаря!» — и мы подняли бокалы.