— Я презираю предателей. Ты умрешь главнокомандующим, а память о тебе развеется вместе с пеплом на ветру. — Заговорил Ричардсон старший, подходя ближе. — Когда Жрецы вернутся, они будут наказаны, а ты послужишь им хорошим уроком. Они будут знать, чем заканчивают те, что идут против моих приказов.
— Я, сделал то, — хрипло произносил, — что считал нужным. Люди не виноваты в том, что на них напали Прэты и Демон Ада, они не виноваты в том, — я медленно поднимался, постанывая, — что у них не было шанса на жизнь, а я подарил им его, дав распоряжение бороться до последней капли крови. Мне жаль, что у них такой правитель, мне жаль, что он боится лишь за свою шкуру. — Выпалил я последнее предложение, твердо, стоя на ногах.
— Ты умрешь, и на этом мы закончим, — Завершил Верховный Жрец и приказал открыть потайную дверь в стене.
Ко мне подошло два совсем юных Жреца в плащах. В руках у них были посохи и, направив меня к стене, перед нами открылась небольшая деревянная дверь. Войдя в комнату, я зажмурился. Пахло лавандой и травой после дождя. Белоснежные стены, коричневый пол, большие вазы в углах помещения с черными розами и каменный стол для казни. Запекшая кровь виднелась на углах, а сбоку стоял топор с длинной рукоятью, для обезглавливания. Прихрамывая, я прошел в центр. Сердце забилось чаще, легкие сжались в узкую трубочку, а в горле запершило.
Это конец. Совсем скоро я увижусь с Максом и Людмилой. Их силуэты стояли перед глазами, к которым подступали слезы, а сердце покалывало.
Подойдя к каменному столу, меня опустили на колени.
Холодок прошелся по спине, и я вздохнул, так и не получив воздуха.
— Принимаешь ли ты, Джозеф Гаррес, свою участь? — Спросил Верховный Жрец, опираясь на трость.
В глазах можно было прочитать сожаление, и он мог бы все отменить, вот только не стал. Он всегда считал, чтобы добраться до светлого, чистого и благодарного мира, нужно омыть её кровью. Вот только не считался с теми, кто этого и вовсе не заслужил. Ошибочное мнение. Ужасное мнение.
— Принимаю, — на одном вздохе ответил я. Ужас распространялся по всему телу и, опустив глаза, я закрыл их.
«Прощайте друзья! Кара, надеюсь, ты сможешь спасти этот мир. Я горд, что был вашим главнокомандующим. Спасибо вам.
Сын мой, прости меня…»
Звон металла заставил дрожать. Мысли исчезли. Я прислушивался к каждому звуку.
Открыв глаза, я смотрел на Стефана, а он опустил брови, и поднес руку к губам, прикусывая костяшки до боли.
Взмахнув топором, я услышал, как тот рассек воздух.
Резкий свет заставил зажмуриться, а грохот от уроненного оружия отдался ярой дрожью по всему. Подняв глаза, я не смог им поверить. Шея и плечи пульсировали, а сердце замерло.