Просвещение было предано анафеме Хоркхаймером и Адорно отчасти потому, что выступало для них синонимом техники и массового производства. На место смирения человека, который был преисполнен благоговейного страха и преклонялся перед извечным порядком природы, Просвещение принесло раздутое высокомерие предпринимателя. Личностями такого типа были отцы Адорно и Хоркхаймера, готовые предложить выход из любой ситуации и не признававшие проблем, решение которых не было бы делом техники. Просвещение на место загадки поставило господство. При этом оно отрезало человечество от истинного смысла культуры, состоящего в самопознании и внутренней истине, к которой ведет только трудный путь высокого искусства.
Культура, по мнению позднего Маркса, относится к институционально-идеологической надстройке общества. Это побочный продукт экономических процессов, на которые он не оказывает серьезного влияния. Идеологические баталии – «бури, происходящие в облачной сфере политики». История не зависит от них, так как ее двигают экономические силы сообразно неумолимым законам их развития. Хоркхаймер и Адорно выступали против этого взгляда, поскольку он отодвигает культуру и искусство на задний план при обсуждении факторов исторического процесса. Они утверждали, что правильный теоретический подход к критике подорвет ложное сознание, связанное с буржуазными производственными отношениями, и заменит мнимое Просвещение истинным. Порабощение, осуществляемое капитализмом, происходит на всех уровнях: духовном, институциональном и культурном, – а не только на экономическом. Занимая критическую позицию на каждой из этих ступеней, мы открываем путь к истинному и освобождающему пониманию нашего состояния.
Адорно взял пример с Лукача, используя концепцию «товарного фетишизма» в рамках всеобъемлющей культурной критики. В капиталистической экономике, по его мнению, люди порабощены не другими, а самими собой. Они пали жертвой той зачарованности, с которой вкладываются в сверкающие отовсюду товары. На каждом шагу «ложное сознание» подвергает их одному и тому же искушению, и их реальная свобода отчуждается иллюзорными свободами потребительской культуры. Результат этого Адорно усматривал в Голливуде и ужасался не только его пошлости, но и той легкости, с которой американцы, по всей видимости, наслаждались поработившим их мусором.
Массовая культура – это товар, функция которого – обезвредить критический дух и стимулировать мнимое признание иллюзорного мира. Это «идеологический» продукт в том смысле, который вкладывал в этот термин Маркс, – вуаль, прикрывающая социальные реалии, дабы люди видели вместо них утешительную иллюзию. Другими словами, массовая культура является элементом ложного сознания капиталистического общества, и Адорно хотел показать, как она не дает пробиться к эмоциональной истине, всегда сводя ее к клише и своего рода обыденной сентиментальности.