Кровь ударила в голову Бака.
— Он, видите ли, не хотел его убивать! Однако ж ты убил его, убил!! Вы просто свора гнусных, подлых тварей, готовых на любое злодейство! Папаша сказал вам правду! — В порыве невыразимой ярости он потрясал в воздухе стиснутыми кулаками. — Грязные ублюдки! — продолжал он, рыдая. — Когда я стану старше, клянусь, я вернусь сюда и расплачусь с этими людьми за каждый доллар, который вы у них своровали, за каждую погубленную вами жизнь. И если им для полной расплаты понадобится меня повесить — пусть будет так!
Братья ехали молча. Они старались не смотреть на Бакки. Большой Джим рассеянно и гнусаво затянул песню:
Одни говорят — он положил его из «тридцать восьмого»,
Другие клянутся — нет, из «сорокового»,
А я говорю — держал он в руке «сорок четвёртый»,
Я ведь видел его — лежал он в салуне, бледный и мёртвый.
Бакки затих, поник головой и погрузился в угрюмое молчание. Сан-Леон и вся его прежняя жизнь таяли в знойной дымке. А где-то на юге, за горизонтом, лежала мексиканская земля, где каждому из Ларами предстояло встретить свою судьбу. Но Бакки понимал, что судьба его отныне связана в тугой узел вместе с судьбами его братьев.
С этого дня он стал преступником, и теперь должен оставаться в шайке…
Бак Ларами нагнулся и потрепал по холке своего гнедого скакуна. В это самое мгновение грянул выстрел, и пуля, разодрала в клочья поля его шляпы.
Реакция Бакки была молниеносной. Он спрыгнул с жеребца и примостился за ближайшим холмом. Вторая пуля стряхнула пыль с его каблуков. Теперь он почувствовал себя в полной безопасности. Сжимая кольт, Бак осторожно приподнял голову.
В двухстах ярдах от него над одной из песчаных сопок мелькнула белая тулья сомбреро. Ларами выстрелил. Уже нажимая на курок, он подумал, что расстояние слишком велико, а цель — чересчур мала для «шестизарядового». Впрочем, белая тулья тут же скрылась из виду.
— Пустое дело, — пробормотал Ларами. — Одно я не возьму в толк — кто же это такой?! Отсюда не меньше часа езды до Сан-Леона, а народ уже норовит меня пристрелить! Этак они мне все карты спутают. Неужто нашёлся кто-то, кто узнал меня в лицо, — через столько-то лет!
Неужели широкоплечий, статный мужчина с бронзовым цветом лица чем-то напоминает щуплого угловатого мальчишку, каким он должен был запомниться местным обитателям? Бак возвращался в Сан-Леон после шестилетнего перерыва, намереваясь сдержать клятву. Он дал ее, когда братья мчались по пустыне на юг из городка, где оставили после себя два трупа и рухнувшие надежды ограбленных фермеров.