Крошка разразился очередным потоком брани и снова принялся расхаживать по хижине, как запертая в клетке пантера.
Незадолго до заката он услышал приближающийся стук копыт, и его охватили страшные подозрения: он понял, что лошадь всего одна. Крошка ринулся к двери, висевшей на кожаных петлях, и с силой толкнул ее… В ту же самую секунду на пустоши перед домом показался высокий всадник верхом на взмыленном черном жеребце. То был шериф Джон Мак-Фарлен.
При виде него все мысли мигом улетучились из головы Крошки, оставив место одному лишь лютому, иступленному бешенству — бешенству выслеженного и затравленного зверя.
— Значит, ты меня все-таки вынюхал, поганая ищейка! — процедил он.
— Не спеши, Крошка, — начал было Мак-Фарлен, но осекся, стоило ему взглянуть в глаза Билли и прочитать в них безотчетную жажду крови.
Рука шерифа дернулась к кобуре, но в тот самый миг, когда он направил на Крошку оружие, грянул выстрел револьвера сорок пятого калибра. Выстрелом с головы Мак-Фарлена сорвало шляпу, он подпрыгнул в седле и рухнул наземь. Вокруг его головы быстро натекла лужица крови, и его жеребец отпрянул и встал на дыбы.
Крошка двинулся вперед, кляня судьбу последними словами; револьвер все еще дымился в его руке. В приступе ненависти он несколько раз пнул ногой распростертое тело врага, и только после этого решил его осмотреть. К его удивлению, Мак-Фарлен был жив: Крошка обнаружил, что пуля не пробила шерифу голову, а лишь сорвала с нее полоску скальпа. Пока нельзя было сказать наверняка, задета или нет черепная кость.
Крошка в полном замешательстве стоял над распростертым на земле шерифом.
Если бы он прикончил своего врага первым же выстрелом, тут и говорить было бы не о чем. Но приставить дуло к голове потерявшего сознание человека и добить его Крошка не имел права. К этому твердому убеждению он пришел не благодаря длинным нравственно-этическим построениям, оно было заложено в нем изначально, точно так же, как и та нечеловеческая быстрота, с какой он пускал оружие в ход. Убивать без крайней необходимости он считал для себя делом зазорным; не мог он и оставить умирать истекавшего кровью раненого.
В конце концов, облегчив душу бранью, Крошка взвалил на плечи безжизненное тело и поволок к хижине. Мак-Фарлен и ростом, и весом превосходил щуплого Крошку, но тот был упрям, и вскоре шериф уже растянулся на койке в дальней комнате. Крошка начал обрабатывать и перебинтовывать рану. Жизнь заставила его поднатореть и в этом ремесле. Через минуту Мак-Фарлен начал медленно приходить в себя. Крошка уже заканчивал перевязку, когда услышал снаружи стук копыт и знакомые голоса. Однако он не пожелал отрываться от своего занятия и уже накладывал на рану последний моток бинта, когда в комнату ввалился Бакли со своими людьми. При виде лежащего на койке человека все замерли как вкопанные.