Охотник объехал здание кругом и спешился у черного хода. Банк, подобно всем постройкам в западных прериях, где еще несколько месяцев назад никто не видел железной дороги, представлял собой грубый деревенский сруб из некрашеных бревен. Внутри, в комнате, разделенной решеткой на две половины, у задней стены стоял тяжелый железный сейф. Банк обходился без постоянной охраны — считалось, что с этим делом могут справиться судебный пристав со своими помощниками.
Элкинс намотал сбрую на лошадиную морду и снял с седельной луки тяжелую крупнокалиберную винтовку «Шарп», из которой бил бизонов во время охоты. Шестизарядного револьвера у него никогда не водилось, а тесака он лишился, когда его оглушили в камере.
Ступая мягко, как леопард, Элкинс подкрался к двери черного хода. На двери почти всегда висел замок, но в эту ночь она была отперта, так что осталась узкая щелка. У стены здания кто-то оставил двух лошадей, почти невидимых в глубокой тени. Грабители, как видно, собирались управиться как можно быстрее. Сквозь дверную щель пробивалась полоска света: внутри зажгли небольшую свечу, и в щель виднелись силуэты Джоэля Роджерса и Бака Чейзема. Оба склонились над сейфом.
Когда Элкинс заглянул в комнату, Роджерс как раз чиркнул спичкой и поднес ее к запалу.
— Быстро рвем когти, Бак, — процедил судебный пристав. — Я эту штуку так нашпиговал, что через несколько мгновений здесь мокрого места не останется…
В ту же секунду Элкинс распахнул дверь и ворвался в банк, опуская свое гигантское ружье.
— Руки вверх, оба!
Грабители разом процедили проклятия, развернулись на месте и выпрямились. Рука Роджерса скользнула к кобуре. Грохот широкоствольного «Шарпа» на миг оглушил всех участников сцены; удушливое облако дыма застлало все вокруг, а когда оно рассеялось, Элкинс увидел оседающего на пол Роджерса. Оставшееся на плечах пристава мало напоминало то, что некогда служило ему головой, — массивная пуля, выпущенная с двух шагов, снесла ему половину черепа.
Сквозь редеющие клубы дыма Элкинс увидел руку Бака Чейзема, с быстротой молнии дернувшуюся к кобуре. Охотник, понимая, что обречен, застыл с разряженной винтовкой. За краткий миг, который невозможно оценить обычными мерками, он увидел, как из кобуры Чейзема вырвался длинноствольный шестизарядный револьвер, как блеснула знакомым голубоватым отливом сталь. Дуло револьвера уставилось на охотника, но он не услышал звука выстрела, да и самого Чейзема потерял из виду. Яркая вспышка едва не лишила Элкинса зрения. Стены сруба, казалось, пустились в пляс. С невыносимым скрежетом разошлись металлические листы, в воздух с воем взвились куски сейфа. От мощного удара в грудь Элкинс опрокинулся навзничь.