Даже приехавшие к генералу Кемпу Мариц, Де Ветт и Де Ла Рей въехали на территорию словно невидимки. Остановили их только у домика, в котором располагался штаб и жил сам генерал. Просто потому, что на посту стояли не сикхи, а бурские ополченцы. Один из пары стоящих часовых сразу узнал Де Ла Рея, но все равно в штаб их пропустили только после того, как его напарник сбегал к генералу Кемпу. Спешившиеся генералы поручили коней часовым и пошли к штабу. Когда они только еще открывали дверь, в здании, заставив генералов отпрянуть и потянуться к висящим на поясах кобурам, резко грохнул револьвер. В тоже мгновение дверь, словно сама по себе, распахнулась. В проеме появился адъютант Кемпа - Мартинус ван Коуф, и пригласил генералов войти.
- Кто стрелял? – уточнил у него, входя первым, Мариц.
- Майор Дальмонт отказался сдаваться. Пришлось пристрелить, херре Манье, - спокойно ответил Мартинус.
- Англичане не всполошатся? – удивился Де Ветт.
- Не успеют, друзья мои. Я уже отправил гонцов к фельдкорнетам, - ответил уже не адъютант, а вышедший встречать гостей генерал Кемп. – Коос, а что с твоей рукой? - наконец обратил он внимание на висящую на перевязи левую руку Де Ла Рея.
- Полицейская пуля. Приняли на за каких-то бандитов и обстреляли, - ответил Де Ла Рей. – Помнишь Грауля ван Блерка? Младшего? Убили, прими Господи его безгрешную душу.
- А вы?
- Как видишь, проскочили, - нахмурившись, ответил Де Ветт.
Ян махнул рукой, заканчивая разговор и приглашая всех в зал. И в такт этому взмаху, словно по команде, стали слышны приглушенные хлопки выстрелов. Затем где-то довольно громко несколько раз взорвалось что-то вроде динамитных шашек. Пока будущие генералы новой бурской армии, привычно не обращая внимания на звуки боя, обсуждали стратегические вопросы, в лагере царил самый настоящий филиал ада.
Первая атака увенчалась несомненным успехом. Не ожидавшие нападения и расслабленные английские инструктора, а также часовые были вырезаны бурами почти бесшумно. Но начальник караула, англичанин, успел выстрелить в вошедшего к нему с оружием бура. А сразу после начала перестрелки у караулки, атакующие казарму коммандос тоже открыли огонь.
Англичане и гурки, выкладываясь до последней капли, яростно сражались за свои жизни, как могли. Перестук одиночных выстрелов, противный хруст пронзаемой плоти, английские богохульства и бурские ругательства, слившиеся в единое целое, создавали жуткий аккомпанемент для кровавого спектакля на этой арене театра без зрителей. Полусотня буров, ворвавшаяся в казарму, была вырезана вся умело орудовавшими своим и страшными ножами-кукри гурками. Это был несомненный успех. К сожалению, для оборонявшихся — первый и последний. Оставив почти столько же, сколько и буры, бойцов лежать на залитом кровью полу, три десятка гурков ломанулись к оружейной комнате. Но оставшиеся снаружи коммандос засыпали свинцом все окна здания. Под прикрытием этого огня оставшиеся только с револьверами и взрывчаткой «саперы» закидали казарму динамитом. Из развороченного взрывами, полыхающего здания на улицу сумели выскочить лишь считанные единицы выживших обороняющихся. Которых сразу расстреляли буры, разозленные тяжелыми потерями.