В IV–III тыс. до н. э. на азиатском континенте возникли очень сильные государства с центрами в укрепленных городах с, как бы мы сейчас сказали, развитой инфраструктурой. Символами этих государств стали здания, главным государственным видом искусства – архитектура: в Месопотамии это были зиккураты, в Египте – пирамиды. Вокруг основной пирамиды располагался пирамидный комплекс: стена вокруг основной пирамиды, образующая внутренний двор; пирамида-спутница, в которой погребался кто-то из ближайших к фараону людей (супруга, или сын, или дочь и др.); заупокойный храм, храм в долине, дорога и еще некоторое количество построек и сооружений. О предназначении обоих храмов египтологи спорят, поэтому говорить о них здесь не стоит.
Комплекс строился на плоскости, и египетские храмы – четырехугольники, в плане «растянутые» по земле. Пирамида, равно как и зиккурат, – доминанта здесь. Менгир, зиккурат, пирамида – все восходит вверх, словно растет из земли к небу, ввысь из материнского лона, и поднимается к небу. Это символ жизни. И иерархическое государство тоже мыслилось, безусловно, как живой организм, растущий с земли навстречу божественным существам – создателям мира.
В Египте формы культуры были свои, в Междуречье – свои. Есть ли у них что-то общее, кроме политического устройства? То, что позволяет объединять обе области в условное «древнеближневосточное» целое? Конечно! Это крайний консерватизм, пожалуй, невозможный позже и в других местах. На протяжении тысячелетней истории мы видим преемственность религиозных, а значит, и эстетических моделей. Единственный раз религиозную революцию в Египте попробовал произвести фараон Эхнатон, и что же? Стоило ему умереть, как собственный народ лишил его божественного статуса. Такую же преемственность наблюдаем в Междуречье, хотя государства-лидеры менялись: царства Шумера и Аккада, Древнего Вавилона, Нового Вавилона и Ассирии воевали друг с другом. Но формы культуры оставались одними и теми же. Поэтому жителей Междуречья можно иногда называть обобщенно – «месопотамцы» (это научный термин).
С чем связан консерватизм религиозных и культурных форм? С тем, что их незыблемость давала ощущение стабильности жизни и силы народа. Принципы устройства родового общества еще далеко не стерлись из памяти поколений, и делать так, как отцы и деды, означало поддерживать порядок мира. Религия как всеобщее государственное мировоззрение тоже со своей стороны выступала таким гарантом. А отдельный человек, следуя обычаям и отправляя обряды, ощущал, что делает что-то правильно. Если же результат не соответствовал ожиданиям, всегда можно было понять это как волю богов.