— Есть такая штука, как психология первой встречи, — вмешивается Хейл. — Манипуляции должна применяться в начале знакомства, чтобы человек смог довериться тебе. Я называю таких людей свежаком.
— «Новая кровь»? — уточняет учитель, кивая.
— Грубо говоря.
— Вообще-то психолог должен помогать людям, а не манипулировать ими, — говорю я, обращаясь к профессору.
— Психология и есть манипуляция, — продолжает настаивать Хейл, но я стараюсь не оборачиваться. — Пациент приходит за ответами, которых не знает, и в этот момент наступает психология первой встречи. Психолог показывает себя в правильных словах, которые подобраны зрительным контактом специально для этого пациента, а через секунду внедряется ему в голову. Плюсы на стороне психолога. Обман сознания.
С такой позицией ему не стать психологом. Как можно называть помощь — манипуляцией? Это два совершенно разных слова, которые имеют свой собственный смысл, но куда легче объединить.
— Хорошо, Хейл, — говорит мистер Ховард, и я сжимаю кулак. Манипуляция — это обман. С помощью обмана даже из лучших побуждений можно разрушить абсолютно все.
Чувствую, что начинаю закипать, но спорить с Хейлом — себе дороже. Если у человека есть свое мнение, пусть придерживается, даже если оно неправильное.
— Редмонд смотрит в нашу сторону, — сообщает Агнесс, часто поворачиваясь к парням.
Быстро собираю ноутбук и тетрадь. Агнесс будет отвлекать от сути, которая и так уже покинула аудиторию. Пересев от девушки на два места, списываю тему с доски, не обращая внимания на недовольную сестру.
Почему мне придется терпеть это до обеда?.. Нужно будет перевестись в другую группу подальше от Агнесс и двух парней, которые жутко раздражают. Зои наверняка поможет с этим.
Когда наступает первый перерыв, пытаюсь абстрагироваться. Хочется провалиться сквозь землю, лишь бы меня не трогали и не говорили со мной насчет Редмонда. Я уже совсем не знаю, что делать. Избегать этих парней не получается, а возможность спустить их на землю с помощью слабых мест, слишком жестока. В отличии от меня они привыкли быть где-то посередине всего происходящего, поэтому для них это не считается жестокостью.
Выделяя маркером незнакомые слова, боковым зрением замечаю силуэт, который присаживается рядом.
— Запомнила, что такое манипуляция? — улыбается Осборн, закидывая ноги на стол.
— Я записала так, как сама знаю.
— Правда? — спрашивает он и забирает тетрадь.
Как же хочется ударить его. Если Осборн действительно считает, что поцелуй что-то значил, он глубоко ошибается. Вседозволенность начинает выходить за рамки.