Наверное, потому и выбрала свою профессию.
Быть нужной в минуту опасности. Отвечать ожиданиям того, кто ждет спасения. Приходить и протягивать руку тому, кто отчаянно тянется за рукой.
Раз уж по-другому у нее никак не выходило.
Слякоть под ногами нервировала и объективно выводила из себя. Для полного счастья еще и левый ботинок начал протекать. И ощущала, как дрожит подбородок — от слез и от холода — Олька все ускоряла шаг, и к автобусной остановке почти уже бежала, чувствуя, как ее погребает под роем мыслей и воспоминаний.
Во второй раз она упомянула Дэна уже много позже, Диана какое-то время жила в своей Франции и казалась даже счастливой, в то время как сама Оля пыталась найти душевное равновесие посреди бушующего океана, где с одной стороны — бесконечная зелень его тревожащих не на шутку глаз, которые затягивают, как под воду тянут волны, а с другой — попытки вцепиться, как в обломки корабля, в собственные принципы.
«Вы так больше и не встречались? — спросила она, когда Ди позвонила однажды под новый год. — С тем, с которым у вас был роман?»
«Он хотел, я не стала».
Сказать, как Оля удивилась такому ответу — ничего не сказать. Но позволить этому удивлению прорваться наружу — саму себя измучить вопросами, на которые нет ответов. Особенно на фоне Машкиных рассказов. Не ее дело. Не ее дело. Совсем не ее! Мантра.
Но единственный возглас все же вырвался наружу — не удержала.
«Но почему?»
«Не простила и не прощу».
На том и было решено. Вовлечь Дениса в свою жизнь — неизбежно травмировать Диану.
Поддаться такому желанному «хочу, чтобы мы были вместе» — предательство.
И это снова случилось. Снова. Это. Случилось.
Она опять выбрала не себя.
Никто ее не выбирал. Даже она сама. Никто.
Неужели — кроме Дениса?
Это выбивало воздух из легких. И уверенность из сердца. Это выбивало из нее абсолютно все, что она из себя представляла.
Впереди было так много всего. Столько еще предстояло.
Этот день на сон. Ночь — собрать вещи. Собрать самое необходимое. Самое главное в жизни. Остальное она вывезет после. Завтра — позвонить хозяйке найденной квартиры, договориться о ключах. Это утром. А потом — грузчикам. А еще потом — продолжить сборы. И утешать себя мыслью, что зато не думается о Денисе. Все забивает переезд. Это как если корни вынимают из земли и бросают сохнуть на воздухе, который вместо того, чтобы давать жизнь, становится ядом.
Но в этой кромешной тьме ей хоть как-то, хоть немножечко, хоть самую малость удастся не гореть.