В отпуск она тоже уходила медленно — выписывая каждую закорючку в заявлении и то и дело отвлекаясь на очередной рассказ. На сей раз обсуждали последние сплетни: главбухша с главным экономистом разводятся, кабинеты делят. Он, поговаривают, вообще увольняться собрался.
О ком толкуют все эти сумасшедшие канцелярские женщины, Надёжкина не имела ни малейшего представления, но сил терпеть на себе испытывающий взгляд Дэна у нее не было. А ведь ей еще к нему с отчетом переться.
«Ближе к вечеру», — решила Олька. Потому что в два у Пирогова совещание в городском управлении. Это не она отмазывается. Это полкан занят!
И каково же было ее облегчение, когда здание ГПСЧ огласилось звуком сирены. Из окна кадровиков, возле которого она сидела, только и увидела, как машина выехала. А значит, можно хоть немножко перевести дыхание.
Но вместо этого она вновь замерла в ожидании. На сей раз в диспетчерской. Опять тушили пожар. Не такой, на каком довелось побывать ей, но едва услышав об этом, Оля пристроилась на стуле у Машки и слушала переговоры по рации. Черт его знает, зачем ей было это нужно, но каждый раз, когда раздавался голос Басаргина — спокойный и такой… надежный, она чувствовала хоть какое-то облегчение от того, что с ним все хорошо. Она мухлевала, бахвалясь родителям, как много знает об огне. Ей мужества войти в горящее здание не хватило бы. Ей бы хотелось, чтобы было иначе. И, возможно, мужество и отвага компенсировались бы упрямством и дуростью. Но Денис находился там, где ей пришлось бы переламывать саму себя, чтобы быть. И этим она восхищалась даже тогда, когда совсем еще не знала его.
А теперь, узнавая все больше, уже не понимала, как можно добровольно от него отказаться. Потому что она по-прежнему верила тому, что помнила, но не тому, что видели ее глаза.
Бригада вернулась только к четырем вечера, грязная, обугленная, уставшая. Хотя не такая злая, как после пожара высотки — обошлось без жертв и излишних эксцессов.
Дождавшись, пока ребята придут в себя и, как минимум, примут душ и доберутся до кухни, но подгоняемая временем, которого в рабочем дне полковника Пирогова оставалось все меньше, Оля все-таки сунулась к Басаргину.
Тот торчал в учебке, разгребая какие-то бумаги. На звук открывшейся двери он поднял голову и удивленно спросил:
— А чего одна? Могла б Жорика для компании прихватить.
— Я не… — начала она и запнулась. И будто в пропасть — шагнула к нему. Страшно, а не шагнуть нельзя. — Жора ест. Нехорошо отвлекать человека, когда он ест.
— Действительно, нехорошо, — согласился Денис. — Меня можешь отвлечь — я не ем.