Но главное даже не это. Главное — его постоянное присутствие. Присутствие и… опека — как еще назовешь-то? Она не одна. Странное чувство, впервые испытанное ею со смерти Леонилы Арсентьевны. Она не одна. Она снова не одна. Но, черт подери, все это было неправильно. Не Денис. Не должен быть Денис. Кто угодно, но не этот Басаргин, который ни одной юбки не пропустит!
Проще всего думать, что теперь он объявил охоту на нее.
Но и добычей она себя не ощущала.
Сейчас смотрела на него во все глаза и пыталась понять, чем еще он ее удивит. И вместо хоть какого-то понимания ловила себя на мысли, что попросту разглядывает его. Как тогда, в метро, когда ей было тринадцать. Глаза, нос, губы, волосы. Что поменялось?
Меняются ли люди?
— Денис, — с некоторым усилием заговорила Оля, — я могу пообещать тебе, что в случае чего, всегда найду кошку, которую надо спасти.
Так же, как и она разглядывала его, он неотрывно смотрел ей в глаза, задаваясь вопросом, зачем настойчиво захватывает пространство вокруг нее, если она упрямо не хочет с этим мириться. Никогда раньше он не давил. Не считал нужным и возможным. Но принимать Олино решение не подпускать его к себе он не собирался, точно зная ответ: именно она нужна ему рядом. И черт возьми, с куда большим рвением он бы сейчас целовался с ней где-нибудь подальше ото всех, чем сидеть здесь и выслушивать ее заверения в непременной помощи с дурацкими кошками.
— Только сама их специально в люки не рассовывай, ладно? — неожиданно рассмеялся Денис, поднялся и протянул ей руку. — Пошли.
Оля вложила ладонь в его пальцы, позволив им ее обхватить. И поднялась, оказавшись совсем близко от Дэна. Ниже. Она его ниже. С большинством шла вровень. Отца переросла в одиннадцатом классе. А возле Басаргина — неожиданно почувствовала себя тоньше и меньше, чем даже с Каланчой. И понимание того, что надо поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо, сейчас пьянило.
Глаза Дениса быстро забегали по ее кудряшкам, он притянул Олю к себе и склонился к ее лицу.
— Оль, я… — на выдохе, касаясь губами ее уха, зашептал он.
За него продолжила сирена, равнодушно нарушившая тишину базы.
Оля качнулась в сторону, разрывая их почти что объятие. Взгляд — потрясенный, переворачивающий душу, инопланетный взгляд. А потом дернулось ее горло — сглотнула. И одними губами, так, что он скорее догадался, чем услышал сквозь вой, она произнесла короткое: «Денис».
— Черт, — разочарованно буркнул Басаргин и сорвался с места. Через мгновение он уже скользил по спусковому столбу, заставляя себя сосредоточиться на службе.