— Это ты сейчас обижаешься?
— Отобижалась уже. А ты завидный жених. Готовишь, — усмехнулась она и потянулась за посудой. Разделила омлет на две порции. Себе третью часть, остальное Дэну. И через минуту на столе красовались две тарелки с дымящимся то ли завтраком, то ли ужином. Все перепуталось. У нее в голове все перепуталось. Салат — накануне стругала. Натуральный силос. Кофейник на плиту.
Потянулась к шкафчику, там у бабушки всегда был бренди, она в кофе добавляла.
— Ты же сегодня уже не поедешь? — спросила Оля, показывая бутылку.
— Пить не буду, — отказался Дэн, раскладывая по тарелкам салат.
— А я буду, ладно?
— Только закусывай, — Басаргин усмехнулся и принялся жевать.
Оля кивнула. Не объяснять же, что закуска слабо ей помогает. Да и вообще, что может сейчас-то помочь?
Рюмки у нее были маленькие, с наперсток. Но бренди очень хороший, выдержанный, Леонилу Арсентьевну кто-то из поклонников, которые водились у нее до самой смерти, снабжал неизменно. Бабушка плохого не держала. Ни в смысле алкоголя, ни в смысле мужчин.
Первый глоток прокатил тепло по пищеводу. И оттуда оно стало медленно разливаться по всему телу. Почти как когда прижималась к Денису несколькими часами ранее. Глянув на него, она послушно зажевала свой бренди листиком салата и демонстративно улыбнулась.
Пальцы давно уже не подрагивали. Озноб прошел. Напряжение — все еще держало в силках. Это напряжение до сих пор никуда не делось и даже не собиралось. Но только если утром ей нужно было молчать, то сейчас она говорила. Готова была говорить без умолку. О деле, о боли, о любых мелочах. Шутить и смеяться. Забить под завязку пустующий звенящий помехами эфир.
В кофейнике зашипело, и Оля поднялась к плите.
— А тебе бывало страшно… на этой работе? — спросила она.
Он, казалось, задумался на мгновение.
— Бывало, конечно. Я же не робот.
— А мне показалось, что он самый. Ну, тогда, там.
— Тебе показалось. Ешь давай!
Оля вернулась к столу. Снова села. С тарелки умопомрачительно пахло. Она взялась за нож и снова заговорила:
— А самый первый раз помнишь?
— Помню. Нас вызвали на задымление в подъезде, пошли с разведкой, несло сгоревшей едой. Шли по квартирам, искали. Нашли на третьем этаже. Звонить — никто не отвечает. Взломали дверь, в квартире никого, а на включенной плите — сковородка с чем-то, что часа два назад, если не больше, было едой. Сковородку в мойку, командир полицию встречает. Я смотрю — а в углу мешок шевелится.
— И что в мешке? — хохотнула Оля, наклонившись через стол. И снова потянувшись к бутылке.
— Питон.
— Питон?!