— Ага, альбинос.
— О, Господи! — рассмеялась Оля. — Настоящий питон?
— Настоящее некуда, — рассмеялся вслед за ней Денис.
Еще порция бренди скользнула по языку и, согревая, провалилась в желудок.
— Что он там делал?
— Жил. Домашний питомец хозяина.
— Кнопик лучше питона!
— Потому что ты змей боишься больше собак? — спросил Дэн, удивленно вскинув брови.
— Не-а. Потому что Кнопик хозяйку закрыл, а питон обед сжег вряд ли. Тут дебил-человек постарался.
— Логика! — расхохотался Денис. Закинул в себя остатки омлета и сунулся к мойке.
Оля уставилась на его подрагивающую от смеха спину и выдохнула, снова потянувшись к бутылке. Легкость в голове, которую давал ей бренди, была весьма кстати и одновременно пугала. «Частишь», — сама себе сказала Оля, но все же налила еще рюмку, боясь растерять волну, которую только сейчас поймала.
— Как ты оказался возле меня? — вдруг спросила она. — На пожаре. Я сначала даже не поняла, что ты, думала Юрка или еще кто…
— Так совпало, — Басаргин закрыл кран и медленно обернулся к Оле. — РТП вызвал, создавал новые звенья… А ты обещала не соваться.
Она сглотнула и виновато опустила голову.
— Я и не совалась, я у машины стояла. Потом Юра ее отогнал, а я осталась на месте. И… он падал… ты же сам сказал, что в стороне невозможно.
Дэн сделал шаг к ней и присел рядом, заглянув ей в лицо.
— Надо было услышать, что тебе говорят, и остаться на базе.
— Ты не убережешь меня от всего.
— Ну если специально искать себе приключений…
— Ничего со мной не случится, — улыбнулась она, разглядывая его глаза. Так близко, слишком близко, проникающие взглядом туда, куда она никогда раньше не пускала. — Все тумаки и плюшки не мне. Неудачный проект, разочарование мамы с папой.
— А не похоже, что тебе это важно.
— Я успешно это скрываю. Но, в конце концов, каждый человек хочет, чтобы выбрали именно его. Когда есть в собственной семье пьедестал, на котором никогда не будешь стоять, это… не может не накалять. Тебе не знакомо?
— Нет, у нас никто и никогда не стоял на пьедестале, — Денис резко поднялся во весь свой рост и со смехом сказал: — Ешь давай! Иначе я сейчас начну тебя жалеть, потом приставать, а после всего — отвезу к своим родителям, где точно нет никаких пьедесталов.
Оля задрала голову, не в силах оторваться от его лица, даже когда он намеренно отдалился. Расстояние между ними увеличилось и неприятно царапало под ребрами. Она медленно переваривала сказанное и понимала, что у нее только эти секунды, чтобы разобрать, упорядочить то, в чем запуталась. Что он там говорил про жалость? Не хочет она жалости. Не нужна ей чертова жалость. Он нужен. Всегда он один.