— О чем вы, господин капитан? — спросила Грета, остановившись посреди кабинета.
— У вас занятная анкета. Вы присаживайтесь, что стали?
— Чем она показалась вам занятной? — Грета присела на стул, на котором сидела в прошлый раз, и подняла глаза на хозяина кабинета.
«Что может быть общего у него и Уилсона? — думала она, разглядывая капитана. — Служба… пятницы… право победителя…»
— Насколько я припоминаю, вы служите официанткой у Тальбаха? Во всяком случае, так вы проходите по нашим спискам. Верно?
— Да, господин капитан.
— А в анкете вы указали, что вы учительница, — улыбнулся он и подмигнул ей. — И зачем же вы вводите власти в заблуждение, позвольте узнать?
— Но я учительница, — пробормотала Грета.
— Бывшая. Контрольный совет запрещает членам НСДАП преподавание в школах. У вас запрет на профессию, понимаете вы это? И чему вы можете учить? Основам селекции арийской расы? Этого теперь никто не допустит!
— Я могу учить читать и писать. Или теперь наших детей вообще не надо ничему учить?
— Контрольный совет определит, кто имеет право преподавать. Но вам это не грозит. Свидетельство о прохождении денацификации вы пока не получите. Не стоило вам хитрить при заполнении анкеты.
— Я не хитрила, — она сглотнула подкативший к горлу ком. — Я — учительница.
Юбер приподнял бровь и подошел к столу.
— Пить хотите? — участливо спросил он и потянулся к графину с водой.
— Нет, спасибо, господин капитан.
Француз усмехнулся уголком рта и подошел к ней ближе. Присел на краешек стола и склонился к ее лицу.
— Маргарита… — протянул он, — я могу вам помочь, понимаете вы это?
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — отшатнулась от него Грета.
— Дело ваше, — легкомысленно улыбнулся Юбер и выпрямился. — В таком случае, можете быть свободны.
Как странно, совсем ничего не изменилось. Ее жизнью снова распорядились, а Грета по-прежнему смогла встать, выйти из кабинета, пройти по длинному коридору, такому же пустынному, как и в прошлый раз. Оказавшись на улице, она предусмотрительно подняла воротник и придерживала его рукой: сегодня было особенно холодно, и снег не смягчал мороза. Грета чувствовала, как слезы текут по ее щекам, и уныло думала, что даже ее собственные слезы от нее не зависят. От нее ничего не зависит. И все, что ей остается, — жить дальше, снова смирившись с обстоятельствами, делать так, как велят.
Проходя мимо озера, она на мгновение остановилась. Шевельнулась мысль, как все могло бы стать просто, если всего лишь войти в воду. Все случится быстро, от холода тело сведет судорогой, дыхание перехватит. А дома будет ждать Рихард.