— Ты изменилась, Грета…
Рихард хмыкнул и закрыл дверь.
— Ты стала совсем другая…
— Ты тоже, — тихо ответила Грета. — Так давно от тебя ничего не было. Я так долго не знала, что с тобой.
— Но я вернулся. Я живой. И ты живая. Мы ведь нужны друг другу, да?
— Ты живой, это главное, — она посмотрела на мужа. — Идем отдыхать, слишком много впечатлений для одного дня.
Грета медленно поднялась по лестнице, слыша, как Фриц поднимается следом за ней. Вошла в комнату, включила свет. Достала из шкафа подушку, одеяло. Медленно разделась и, оставшись в одной сорочке, устроилась на краю кровати. Фриц чуть придвинулся к ней и перекинул руку через нее, обхватывая талию, словно бы хотел прижать к себе. Но так и не сделал этого. Он заснул уже через несколько минут, тихо посапывая. Остановившимся взглядом Грета смотрела на стену, за которой была комната Ноэля. За которой был Ноэль. Стена всегда теперь будет их разделять. Она нужна Фрицу. Он вернулся живым. И все, чего ей остается желать, — чтобы Ноэль поскорее уехал. Ради нее и ради себя.
И только тревожило душу осознание того, что там, в своей комнате, на своей постели, которую они могли разделить в эту ночь, Ноэль не спит тоже. И точно так же смотрит на стену остановившимся взглядом.
Утром понедельника Лемманы, сын и отец, отправились в ратушу, чтобы зарегистрировать новое место проживания Фридриха.
— Это ненадолго! — объявил он за завтраком. — Я в этом тихом городке не выдержу и месяца. Да и работы здесь нет. А Гамбург будут отстраивать. Руки нужны.
— Руки-то руки, — возразил Рихард. — Но это на другом конце страны, там британцы…
— Ну я же до вас добрался. Ничего, осмотримся, разберемся, верно я говорю, Грета?
— Я не смогу уехать из Констанца в ближайшее время, — ответила она спокойно, наливая Рихарду кофе. Себе и Фрицу поставила травяной чай.
— Ну вот с этим и разберемся! — упрямо мотнул головой Фриц. — Придумаем что-нибудь — мы теперь вместе. А там все равно дом. И мама там…
О Гербере он ничего не сказал. Он вообще никогда не думал о сыне, потому что почти не знал его. Тот был совсем крохой, когда Фриц ушел воевать. Один раз, еще до ранения, приезжал в отпуск и привез ему красивую погремушку из Франции. Мальчишка забросил ее в дальний угол и пожелал открутить пуговицу с его формы. Пожалуй, это было единственное и самое яркое воспоминание, что у него осталось.
За завтраком Фриц много рассказывал о том, как добирался до Констанца, о том, как его досматривали едва ли не в каждом городе. О том, как подрабатывал дорогой, чтобы достать еды. Рихард мрачно пил свой кофе и следил за Гретой. Странно, должен был бы радоваться за сына… А вместо этого испытывал чувство вины перед невесткой. Лейтенант на службу все еще не ушел, но и из комнаты пока так и не вышел. Это тоже тревожило. И ему хотелось как можно скорее увести сына из дому.