— Правда, — она подалась к нему. — Есть хочешь? Обедать пора.
— Можно и пообедать, — рассмеялся он и, наклонившись к ней, крепко поцеловал в губы.
Его губы были давно забытыми, чужими. Ни радости, ни отвращения. Не испытывая никаких чувств, Грета подождала, когда он отстранится от нее, и слабо улыбнулась.
— Пойду разогрею, потом тебя позову, — с этими словами она скрылась в доме.
Потом неторопливо двигалась по кухне, накрывая на стол, и поглядывала в окно. Фриц снова что-то сколачивал, когда к нему подошел Рихард. В последнее время он часто ходил, словно чем-то озабоченный. Даже Грета порой замечала его хмурый вид. Пожалуй, никогда раньше она не видела его таким. Отстраненно подумала, что надо бы с ним поговорить. И снова вернулась к столу.
Когда все было готово, вышла в прихожую, чтобы позвать Рихарда и Фрица к обеду. И там же и замерла, расслышав через приоткрытую дверь голос мужа.
— Не знаю, отец… Я видел слишком много женщин… Которых… Над которыми поиздевались солдаты. И подумал, что сталось… Когда ехал сюда, больших надежд вас найти не питал, мне Берта сказала, что вы хотели перебраться в Констанц. И мало ли, что в дороге. Кругом военные. А теперь думаю, как понять ее. И других объяснений не нахожу.
— Нет, — раздался в ответ угрюмый голос Рихарда. — От этого я ее уберег.
— А этот ваш француз? Который жил у вас?
— Нет.
— Нет?
— Он бы не стал.
— Все солдаты одинаковые, тебе ли не знать?
— И ты?
— И я.
— А как же эта… твоя?
— Она не всегда была. Нет, нам точно надо поскорее выбираться. Домой вернемся, жизнь пойдет по-прежнему! Если бы ей дали разрешение на выезд! Нас только Грета и держит в этом окаянном городишке!
— Но ты ведь без нее не уедешь?
— Я столько к ней шел, что никуда без нее теперь не уеду.
Дальше слушать Грета не стала. Вернулась в кухню и позвала мужа в открытое окно. Страх, закравшийся в душу, мешал ей спокойно думать. Страх, что однажды Фрицу надоест ждать. Да и одиноких женщин нынче много. И чтобы он не оставил ее, она должна найти выход. И как можно скорее.
Остаток дня прошел спокойно и ничем не отличался от других дней. Был так же наполнен делами и вместе с тем оставался пустым. Будто не было. И не вспомнишь. Вечером Фриц задержался во дворе — он окончательно решил избавиться от каштана под окнами. Рихард только пожимал плечами и не спорил. Грета была уже в постели, когда муж, наконец, поднялся в комнату.
Он не обошел кровать с другой стороны и не лег, как делал это обычно. А сел с краю, возле жены. Протянул руку и провел ею по ее лицу. Глаза его будто светились изнутри — но это от света ночника. Кожа на пальцах шероховатая от застаревших мозолей. Но руки совсем прежние — большие, красивые мужские руки. Когда-то в этих самых руках она чувствовала счастье быть женщиной. Но как же давно это было!