- В ваших руках моя жизнь. Если скажете: живи – я буду жить, но только удерживая вас в своих объятиях. Если велите умереть – умру. Но здесь же, у ваших ног. Будьте моей женой, Катрин. Любите меня. Подарите мне жизнь.
Он скользнул на пол, став на колени и более не смея глядеть в ее глаза. Взял рукой подол ее камизы и прижался к ней губами.
Герцогиня снова прижалась к стене, нуждаясь в опоре, чувствуя, как силы покидают ее. Она не могла больше бороться ни с ним, ни с собой. Устало прикрыла глаза и положила руки ему на плечи. Она сама жива только рядом с ним. Она любит его и, кажется, всегда любила. Она не умеет без него. Не умеет. Не может.
- Серж, я буду вашей женой, - слетело с ее губ в звенящей тишине.
Дернулся. Поднял голову и посмотрел на нее. Сердце замерло на мгновение и пустилось в бой с новой силой, исполненное нежности и благодарности. Он медленно поднялся с колен, ни на мгновение не отрывая взгляда от ее глаз. Взял в руки ее лицо и, низко склонившись, тихо проговорил:
- Одной заботой меньше. Прощение ваше я буду вымаливать всю жизнь. Но это после.
- Есть еще одно, о чем вам следует знать. Ваши канцоны – лучшее, что мне приходилось слышать. Особенно самые грустные.
Теперь она смотрела в его глаза и не могла наглядеться. Так, словно в жизни не было ничего важнее этих глаз, глядевших на нее так нежно. Обвила его шею руками и прижалась к нему, наконец, согреваясь. А потом потянулась к губам. Но он отпрянул и недоуменно посмотрел на свою герцогиню, будто видел впервые в жизни.
- Вам, правда, нравится? – недоверчиво спросил он.
- Очень. Но вы же напишете для меня веселую? – она лукаво улыбнулась. – Прошу вас…
- Клянусь, мадам. К свадьбе, - торжественно объявил маркиз де Конфьян и поцеловал свою невесту.
XXV
1185 год, Фенелла
Твердые губы, коснувшиеся ее шеи в каком-то отчаянном поцелуе. Прощальном поцелуе. Она поняла – вот он, рассвет. По одному только движению его губ поняла – они расстаются навеки. Он все решил. Ничего не будет. Мари сильнее откинула голову назад, обхватила его плечи руками, прижимая к себе – будто бы так сумеет его удержать. В кромешной тьме сомкнутых глаз, оберегающих ее от реальности и от рассвета. Рыдание забилось в груди, подступая к горлу. А когда сил сдерживать слезы не стало, она размежила веки. И наткнулась на алую ткань… балдахина. И каменный потолок.
Вздрогнула. Моргнула. Зажмурилась, отгоняя наваждение.
Мишель почувствовал, как она дернулась в его руках. Тоже открыл глаза. И увидел… что они в его покоях. Он дома. Его Величество удивленным взглядом обвел знакомую комнату. В окно пробивалось неожиданно по-летнему яркое солнце. Ничего не понимая, Мишель взглянул на зажмурившуюся Мари. Она тоже была здесь. С ним. По-прежнему, в его объятиях.